сказки

нового года

2025

«Это — на Новый год!»

Текст:
Ася Демишкевич

Иллюстрации:
Алиса Горшенина

Сказка Аси Демишкевич — самая неожиданная в сборнике этого года. Конечно, нет ничего удивительного, что Ася написала для нас сказку, ведь это родной для нее жанр. Только обычно она пишет сказки страшные, с покойниками и русскими фольклорными мотивами. Ее книга «Раз мальчишка, два мальчишка» стала одной из главных новинок 2024 года. Главного героя романа в 13 лет злая мачеха отправляет в армию, где призывники, сидя на окраине темного леса и дрожа от ужаса, рассказывают друг другу по ночам сказки, а кто расскажет хуже всего, того отправляют провести ночь в том самом жутком лесу. Потустороннее здесь живет рядом с обыденным, а фольклорный сюжет оказывается идеальным социальным комментарием. Второй роман Демишкевич, «Под рекой», о жутких семейных тайнах на фоне прекрасной северной природы вошел в короткий список премии «Лицей» и победил в номинации «Выбор книжных блогеров». Ася — мастер саспенса и один из наших любимых авторов, когда хочется жути. Но в ее рассказе, написанном для The Blueprint, саспенса достаточно, а вот жути нет совсем. Только радостное предчувствие праздника и немного хулиганства.

Сборник «Сказки Нового года», который мы выпустили вместе с «Подписными изданиями», можно купить тут

Я появился в доме перед Новым годом. В один день с елкой.

Все, конечно же, предпочли ее: она такая большая, пушистая и пахучая, а я — маленький, сморщенный и жалкий.

Елка отправилась на почетное место — в гостиную, а я — на кухню, на холодильник, подальше от глаз.

Целый день все крутились вокруг елки.

— Ох, ах, — вздыхала в гостиной мать семейства, глядя на нее.
— А что это тут у нас за пушистая кр-р-р-расавица? — каркала бабушка.
— Я буду ее украшать вон теми шариками. Нет я! — вопили дети и, видимо, дрались. Мне было не видно. С холодильника вообще мало что видно.
— Елка, конечно, хороша, но есть ее нельзя, а я бы что-нибудь уже схрупал, — скатился в прозу жизни отец.
— Возьми там мандарины на столе, — сказала бабушка.
— А курицу не трогай! Это на Новый год! — предостерегла голодного супруга жена.
— Да ладно-ладно, не трогаю. Вечно все на Новый год.
— И в салат чтобы ложку не совал! — видимо, зная за зятем такой грешок, прикрикнула бабушка. — Всю горку мне попортишь.
— И бутерброды чтобы не таскал, у меня все подсчитано! — снова пригрозила жена.
«Бедный мужик, — подумал я. — Он же так никогда не наестся».

В гостиной шуршали и бренчали, я морщился от долетавших до меня комплиментов елке: «пушистая-душистая, колючая-паучая, принцессная-чудесная». «Говнючая-зловонючая», — передразнил я.

Особенно меня расстроило слово «чудесная». Ну что чудесного в том, чтобы быть деревом. Еще и срубленным, то есть по факту — мертвым. Вы же мертвеца в дом притащили и радуетесь! В мишуру его обряжаете, песни ему поете. Тьфу.

То ли дело я — жизнь как она есть: непонятная, мокрая, хлюпающая, самовозобновляющаяся. Посмотрим, что вы через неделю скажете, когда дерево это товарный вид потеряет и загнется.

Но неделю мне ждать не хочется, хочется, чтобы и меня взяли на праздник, нарядили, похвалили. Обратили внимание.

Пока я воображал, как голое дерево с тремя волосинами серебристого дождика отправится на помойку, на кухню ввалилась бабушка.

Я колыхнулся вперед, чтобы было лучше видно. Должны же и у меня быть какие-то развлечения.

— А чем это тут вкусненьким пахнет? — спросила она непонятно у кого. И тут же, резво оглянувшись, сунула палец в салат «горкой», что-то там внутри сковырнула, достала палец и облизала.
— М-м-м-м, хорошая шуба в этом году, — удовлетворенно замычала она, похлопывая салат по боку, чтобы замаскировать следы преступления.

Еще раз воровато оглянувшись, бабушка покинула кухню.

За бабушкой явилась женщина помоложе. Покрутилась вокруг стола, сцапала бутерброд с жирной шпротиной. Думаю, будет сейчас его есть, но она только рыбу за хвостик стянула — и в рот. А кусок хлеба на блюде так и оставила, листиком петрушки, правда, прикрыла.

Включила кран — помыть масляные пальцы, — но кран только заурчал, не выдав ни капли воды.
— Воду отключили в Новый год! — крикнула женщина в гостиную. — Совсем они там, что ли?!

Прошло минут пять, и я услышал какое-то странное шуршание. Это дети вползали на кухню, елозя животами по линолеуму. «Играют в крокодилов», — догадался я.

Крокодил Петя приподнялся на передних лапах, оттолкнулся от пола и встал на задние. Крокодилица Маша последовала его примеру.

— Бери то, чего много! — зашипела Маша и ударила Петю по руке. Петя тянулся к одинокой шоколадке с фундуком.
— Много это сколько? — задал он резонный вопрос.
— Много — это больше, чем ты считать умеешь.
— Раз, два, три, — Петя загибал пальцы на руках, обозревая стол.
Маша оказалась расторопнее, схватила пару трюфелей, сунула один Пете и снова плюхнулась на живот.
— Ползком-ползком! Так нас никто не заметит!

«Какая предприимчивая семья, и игры у них интересные», — думал я, глядя, как Маша и Петя уползают из кухни, держа в зубах каждый свой трюфель.

Отец семейства не заставил себя долго ждать. «Курице хана», — попытался предсказать я гастрономическое поведение мужика. От любопытства я двинулся еще вперед и стукнулся бочком о банку.

Мужчина обходил стол по кругу и печально вздыхал. Видимо, тоже прикидывал: что бы такого съесть, чтобы не нарушить первозданной целостности новогоднего ужина. Как ни странно, он оказался самым честным и жадно накинулся на рекомендованные ему в качестве перекуса мандарины. Мне даже показалось, что ел он их прямо с кожурой.

Протолкнув в рот очередной мясистый фрукт, мужчина вдруг закашлял.

Он кашлял и кашлял, кряхтел и снова кашлял. Когда лицо его покраснело, он замычал и смахнул со стола тарелку с салатом. На шум прибежали все домочадцы.
— Он подавился! — кричала бабушка.
— Скорую надо вызывать! — кричала жена.
Дети ничего не кричали, только с интересом разглядывали размазанный по полу салат и явно что-то замышляли.
— Воды ему надо! Воды! — догадалась бабушка и потянулась к чайнику, но воды там не было.
— Ох ты ж, хоспади, воды в доме нет, — всплеснула она руками.
Мужчина на полу дергался и хрипел, бабушка крутила пустой кран, дети подворовывали со стола конфеты.

Неожиданно жена неудачливого едока метнула на меня взгляд, схватила банку, в которой я мирно сидел, налила из нее в стакан и опрокинула в рот мужчине.

Тот забулькал и что-то проглотил.

— Что это за дрянь? — просипел он, прочистив горло. Я недовольно прищурился на него из банки.
— Чайный гриб, — как-то смущенно ответила жена, — от Галки сегодня принесла.
— Это которая воду заряжает? Я бы у нее ничего брать не стал! Особенно вот такое! — быстро пришел в себя мужик. «Такое — это еще какое?» — сварливо подумал я.
— Он тебе, между прочим, только что жизнь спас! — урезонила его жена.
— Чайный гриб папе жизнь спас! — радостно заголосили дети, схватили меня, запустили пальцы в банку, погладили мой склизкий бочок. Я довольно заурчал.
— Вы бы его под елку отнесли. Спаситель все-таки, — предложила детям бабушка.

В тот же вечер меня перенесли под елку. Потеснили Деда, Снегурочку, трансформеров и Барби. Поставили между ними и обернули мягким шарфом, чтобы не мерз. Каждый банку со мной поцеловал три раза, мертвое дерево чуть от зависти не ожило.

Так что Новый год я встретил чудесно, да и жизнь прожил долгую и плодовитую. У семейства моего все тоже сложилось хорошо: бабуля изобрела новую форму для салата — в виде трехлитровой банки; мужик стал есть аккуратно, что хорошо сказалось на его карьере; жена его перестала тратить много времени на готовку и увлеклась скандинавской ходьбой, что хорошо сказалось на ее пояснице и психическом здоровье. Маша и Петя благополучно выросли и открыли свой бизнес по производству напитков. Есть среди этих напитков и мои потомки, только название им придумали коммерчески благозвучное. Так что если сейчас пьете комбучу за новогодним столом или нет, то передаю вам свой склизкий привет.