«Сердце»
Малин Кивели и другие книги о женском теле
Какая она — женская телесность? Как ощущается тело, которое дает начало новой жизни и целым мирам? Лиза Биргер делится впечатлениями о книге, которая удивительным образом позволяет максимально прочувствовать женское тело, а также советует, что читать, если хочется продлить этот литературный опыт.
Малин Кивеля
«Сердце»
«Сердце» — не первая книга финской писательницы Малин Кивели, переведенная на русский язык: выходил и дебютный роман «Ты или никогда» 2006 года, и детские книги. Но это ее первый автофикшен (о том, что из себя представляет этот жанр, мы рассказывали на примере «Детства» Тове Дитлевсен). Книга вышла в 2019 году, а описывает события, случившиеся за шесть лет до этого: рождение третьего сына писательницы, мальчика с победоносным именем Сигфрид и врожденным пороком сердца, дни в реанимации, операцию на сердце, без которой ребенок не мог бы выжить, связанные с ней страхи, те несколько месяцев, которые героиня провела на границе горя, не переходя ее окончательно.
Это формальный сюжет — толчок, старт событий, из которого героиня погружается в почти полное их отсутствие. Описывать сюжет в автофикшене вообще дело неблагодарное — можно, конечно, сказать, что это книга о рождении больного ребенка, но тогда читатель все будет ждать, что с этим ребенком что-то случится, и окажется обманут в ожиданиях.
Героя автофикшена интересует то, что происходит между событиями. Те чувства, в которые его или ее погружает горе. Настоящее событие «Сердца» — это страхи смерти, сексуализированные сны об удивительных соитиях со знакомыми и незнакомцами, книги, прогулки по вечернему застывшему городу, который превращается как будто в почти магический мир — попасть в него надо «мимо картины, изображающей празднество в волшебном лесу, мимо комнаты, где рядком сидели женщины с молокоотсосами». Поначалу героиня даже запомнить не может, что с ее ребенком случилось, — слова «коммутация аорты» возникают только к концу романа, а поначалу «никак не ложился на память порядок букв».
Значит, само событие не важно — а что важно? В одном из эпизодов «Сердца» героине надо указать свою профессию — и она, почти не колеблясь, пишет в форме «поэт». В романе есть, конечно, вкрапления стихотворной елочки, но причислить его к стихам можно не только по грубо формальному признаку. Ведь поэзия — это искусство называния, древнейшая из форм литературы. Весь мир в ней сводится к перечислению: имен, состояний, определению границ себя и собственного тела. В мифологическом сознании от человека расходятся мысленные круги: здесь я, здесь мой род, здесь меня еще защищают духи, а здесь уже не очень.
Можно сказать, что весь современный мир немного об этом — определить границы. Автофикшен пишется от первого лица, чтобы определить, где заканчивается «я», очертить магический круг. Это мир из точки живого женского тела. Героиня здесь физическая, осязаемая, и «Сердце» недаром открывается описанием собственного тела, его функций, тонкой кожи. «Бирюзовые, широкие, вьются по рукам вены, вверх и вниз. В таких местах тайная система каналов моего тела становится явной». Ребенок — продукт тела. Дело происходит на Рождество — чем не мифологическое рождение нового?
Материнство всегда оказывается ошеломляющим опытом, для него нет языка, все надо придумывать заново, для себя. Чем дальше от теоретизирования, от необходимости «отдавать свой огонь словам», тем точнее результат. Задача принципиально невозможная, не правда ли — описать в словах на бумаге опыт, весь смысл которого в невыразимости? Остается отстраниться и наблюдать. «Сердце» нанизывается из образов: вечерняя прогулка, младенец, опутанный проводами датчиков, молодой загорелый кардиолог, как будто вошедший в приемное отделение прямо с мокрыми волосами с серферской доски, пальмы в кадках и булочки со взбитыми сливками в больничном кафе.
Оказывается, «я» очень хрупкое. «Однажды появится новая рана, и она не затянется», — размышляет героиня, гибель заложена в нас. Но однажды просыпаешься и вспоминаешь, что мы живы. И настоящий сюжет «Сердца» — в том, чтобы осознать собственную бегущую по венам кровь. «Мои крепкие ноги — как мощные сваи, вбитые в снег», — в итоге размышляет героиня. Радуется морщинам и следам на коже: «Я требую, чтобы все, что происходит со мной сейчас, оставило отметины». Это утверждение физической жизни и делает «Сердце» универсальным чтением.
Еще три книги о теле
Мэгги Нельсон
Анна Старобинец
Оксана Васякина
«Рана»
Как всякая автофикшен-литература, «Сердце» моментально вписывает само себя в свежую литературную традицию. Все время в больнице героиня что-то листает, книгу, подаренную на Рождество, и буквы прыгают по бумаге, слова меняют смысл. Затем оказывается, что это были «Аргонавты» Мэгги Нельсон, «одна из моих любимых книг», говорит героиня. Влияние Нельсон, ее рассуждений о теле, сексуальности и письма так же неоспоримо в «Сердце», как и, скажем, в «Ране» Оксаны Васякиной. Что совсем не делает эти тексты менее важными, никак не умаляет их. Наоборот, причастность к традиции словно делает этот общий текст более мощным, более значимым. В короткой истории Нельсон показала, как женское тело способно сотворить смыслы, примерно точно так же, как оно сотворяет детей.
Автобиографический текст одной из лучших современных писательниц — о непростом решении сделать аборт на позднем сроке из-за патологии плода и о том, как в этом решении мать остается наедине с жестокой, несочувственной системой. Тут сразу стоит оговориться, что «Сердце» — принципиально другая книга, система к героине весьма сочувственна. Но «Посмотри на меня» тоже рассказывает от первого лица про материнство и горе, про отчуждение человека, переживающего трагедию в семье, от мира, не желающего к нему прикасаться.
Мы уже не раз писали и рассказывали про «Рану» — роман поэтессы Оксаны Васякиной о том, как она везла тело матери через всю страну, о Родине, о теле, о сексуальности и о том, как про все это говорить в XXI веке. «Сердце» — текст, поэтическому миру Васякиной невероятно близкий, такой же предельно телесный.
Читайте главные новости из мира моды, красоты и культуры в телеграм-канале
The Blueprint News
