ТАТЬЯНА ЗАМИРОВСКАЯ

«ОЗДОРОВИТЕЛЬНАЯ ГИМНАСТИКА»

Иллюстрации:
Юля темная

Весь прошлый год мы рассказывали о новых книгах, в том числе лучших российских авторов (включая и героев прошлогоднего The Blueprint 100). А этот год начинаем с литературной коллаборации. По нашей просьбе писатели, писательницы, поэты и поэтессы написали свои рождественские истории — очень разные, но все с чувством «здесь и сейчас». Каждый день новогодних каникул на The Blueprint будет появляться новый рассказ или стихотворение.

Третья героиня нашего «сборника» — Татьяна Замировская, о которой лучше всего расскажет ее проза: три сборника коротких рассказов «Жизнь без шума и боли», «Воробьиная река» и «Земля случайных чисел» (номинировался на премии «НОС» и «Нацбест»), а также вышедший в 2021 году и тут же ставший бестселлером роман «Смерти.net». Он обеспечил Замировской еще одну номинацию на «Нацбест», признание критиков и место в списке The Blueprint 100. Как и в «Смерти.net», в рождественском рассказе для The Blueprint писательница переосмысляет смерть — и Рождество — в цифровую эпоху.

ТАТЬЯНА ЗАМИРОВСКАЯ
«ОЗДОРОВИТЕЛЬНАЯ ГИМНАСТИКА»

Не придумывалась хорошая шутка для соцсетей о том, что и правильно, в общем-то, не выбросила елку. Когда рождественский подарок доставляют только 25 января, с елкой можно вообще не дергаться: сайт производителя еще пару недель назад сообщил, что на новинку большая очередь и придется подождать. Видимо, все сейчас дарят друг другу на Рождество шлем виртуальной реальности, поняла она; видимо, теперь это лучший подарок. Да и что теперь увидишь в реальной реальности, ничего не видно. Рябит в глазах, и серая клеточка мелко-мелко бежит-едет по темно-зеленому икеевскому покрывалу: то ли аура мигрени, то ли зрительная кора тает, как хрустальная наледь, от плывущей в горизонт сетчатости.

Шлем виртуальной реальности был белый и колкий, как купол яйца — к нему не хватало серебряной ложечки в локоть длиной. Она снова пожалела, что не распаковывает в прямом эфире инстаграма, это же буквально как коробка конфет: упругие пластмассовые рожки ручных контроллеров словно требовали горку пластикового мороженого, молочный курок жалко жался к пальцу. Но лучше уж без соцсетей, вздрогнула она, когда глянула в бледный блокнот инструкций и увидела, что без фейсбука не обойтись. Как-то обойтись бы. 

Кое-как вспомнив пароль от фейсбука и натянув шлем, она оказалась в сладостно, удивительно, запредельно сероватой сепии квартиры и, заулыбавшись тому, как крупнозернистая цифровая угловатость одомашнивает мерзкую цветную неприятно мягкую мебель, стала настраивать уровень пола, пытаясь уложить на него повисшую на уровне ее ладоней сеточку. Пол все не спускался, она похлопала по сеточке, как по воде. Ничего не брызнуло, но пол ниже не шел, упирался. 

Мало места из-за коробок, которые стоят на полу, поняла она. Она не выбрасывала коробки, как будто коробками было что-то другое, или за коробками было что-то еще. Но вдруг что-нибудь из тех декабрьских покупок окажется неисправным, например, кофемашина, и обратно без коробки не примут, нельзя выбрасывать.  

Не снимая шлема, она кое-как перенесла коробки на кровать. Спать можно и на полу, зачем-то подумала она. Хотя теперь пол зона для игры, сообщил ей шлем, опустив решетку куда надо и потребовав освободить квадрат со стороной в шесть футов для выстраивания защитной сетки. Это, наверное, мой рост, подумала она и быстро легла на пол. На полу было очень деревянно и удобно лежать. Она поняла, что и правда будет спать на полу. Но надо было подняться, сообщил шлем, и лечь еще три раза, чтобы был квадрат. Жалко, что никто не видит, как я четыре раза лежу на полу, подумала она, если бы кто-то видел, смеялся бы. Пост был бы смешной в инстаграм. Или тикток. Как бы вернуться в 14 лет — но не своих, чужих — и завести тикток. 

Тут зазвонил телефон, и ей пришлось нашаривать его за игровой зоной, погружая руки в укоризненно расширяющиеся красные дыры в защитной сетке.

— Ты где? — спросила подруга.

Она сказала, где.

— Ты что, не приедешь? — спросила подруга.

Она подумала и сказала, что нет, не приедет.

— Давай тогда я приеду, — быстро сказала подруга.

— Зачем я тебе? — спросила она.

— Ты точно в порядке? — спросила подруга. — Я приеду, дождись меня.

— Я в порядке, — сказала она.

Потом она немного полежала на полу, потом выбирала игру: спорт, скалолазание, упражнения, аэробика, прыжки. Ей нужно больше двигаться, нужно выбрать что-то спортивное, чтобы размахивать руками или хотя бы подпрыгивать на месте. 

Скачала оздоровительную гимнастику, какой-то фитнес среди водопадов — вокруг тут же раскинулись дымные, бьющие в дно земли парные выси. Под ногами стелился мелкий пляжный песочек, за спиной восставало что-то вроде тропического леса. Мосластая крепкая девица невысокого роста (пять футов), зависнув над рекой, делала энергичные взмахи ногами под бодрую музыку, приглашая к сотрудничеству и отзеркаленной выработке эндорфинов. Но это было не совсем то, почти сразу поняла она. Пришлось немного покопаться в настройках, наверняка там можно добавить еще один уровень сложности, где стреляют. Во всяком случае, когда она читала описание игры с американскими горками, там можно было докупить уровень, где стреляют. Тут, наверное, тоже было бы неплохо стрелять, чтобы расслабиться. Хотя кого тут можно стрелять? Девицу-инструктора с круглыми ненавистными коленками — за то, что посмела попрать гравитацию? Ну, может, какие-то кубики вылетят. Придется охотиться на кубики.

Наконец-то у нее получилось найти уровень, где стреляют. Действительно, из-за самого высокого водопада вылетел огромный белый куб и стал опускаться на песочек. В куб надо было, наверное, выстрелить, но стрелять было нечем. 

Она посмотрела на свои руки. Две белые лишенные оружия руки болтались в воздухе, такие пластиковые, глупые и бледные, ими разве что голубей душить или вот мороженое накладывать в рожки, зачем такой игре такие руки.

Куб окончательно опустился на песок и засиял нестерпимым перламутром — видимо, оттого, что в него так и не выстрелили. Оказалось, что это довольно большой куб, в человеческий рост. Из него вышел сияющий камуфляжный человек с ружьем, это был охотник. Черт, подумала она, я ведь сама выбрала уровень, где стреляют. Охотник подошел ближе. У него было неприятно знакомое лицо. Чтобы не узнать или не вспомнить это лицо, она инстинктивно сделала шаг назад. 

Охотник сделал шаг вперед. Тогда она снова сделала шаг назад. Охотник сделал еще шаг вперед и вскинул ружье. Она попятилась назад, и тут же завыла предупредительная сирена, вокруг взвилась защитная, как колючая проволока, башня сетки, пятка пребольно ударилась о холодильник. Совсем забыла, шесть футов. Охотник остановился, опустил ружье.

В игре можно было телепортироваться на небольшие расстояния, если игровая комната не позволяет развернуться — она поняла это по серебряному лучу, исходящему из ее пластиковой правой руки (вначале она подумала, что это световой меч, но нет, меч даже песочек не мог порубить). Указав лучом на ничтожные, крошечные дозволенные, допустим, шесть футов вперед (дальше луч обрывался, как прожектор), она тут же переместилась чуть дальше от реки, чуть ближе к тропическому лесу. Спортивная фигурка зависшей над водопадом инструкторши, продолжающей бойко взмахивать ногами под теперь уже тихую, принадлежащую только ей энергичную музыку, стала меньше и дальше, охотник тоже отдалился. Он тут же вскинул ружье, прицелился. Вид у него был довольный. Ей показалось, что охотнику удобнее, когда она далеко, потому что тогда это настоящая охота.

Ее оглушило выстрелом. От грохота она пошатнулась и чуть не упала, поэтому пуля прошла мимо. Охотник передернул затвор, выстрелил еще раз. На этот раз она почти уловила траекторию выстрела и успела быстро шагнуть вправо. Охотник сделал шаг по направлению к ней и снова выстрелил. Она еле успела отпрыгнуть влево и пригнуться. Охотник сделал еще несколько шагов в ее направлении, и ей спешно пришлось телепортироваться на шесть футов. Потом еще на шесть. Охотник делал шаг вперед и стрелял, потом передергивал затвор и стрелял снова, он был весь отточенный и механический, как карандаш.

От каждого выстрела она пригибалась, оглушенная, и хаотично отпрыгивала, думая о том, как бы не влететь в холодильник или кухонный шкафчик. Шаг, еще шаг, снова телепортироваться. Пригнуться, шаг влево, шесть футов, шаг вправо, пригнуться, снова пригнуться, телепортироваться. От выстрелов тоненько, как комары августовской ночью в просвечивающейся луной палатке, звенело в ушах. Охотник медленно, но уверенно шел за ней, продолжая стрелять.

Она снова телепортировалась и больно ударилась о шкафчик коленом. Снова завыла сирена. Охотник сделал размашистый шаг в ее сторону, она беспомощно оглянулась. Его лицо что-то ей напоминало, и это было невыносимо, и надо было срочно бежать. Она телепортировалась еще на шесть футов и, развернувшись на 180 градусов, еще на шесть, сложенным вдвое зигзагом пробежала это расстояние в 12 футов, стараясь не думать о том, что может с разбегу влететь лбом в стальную дверцу морозилки.

Снова зазвонил телефон. Она опустилась на четвереньки и быстро-быстро поползла за пределы игровой зоны, пока над ее головой свистели пули. Наконец, она просунула голову через защитный барьер в реальность. Реальность была совсем плохой фильм: зерно стало крупнее и казалось разбухшим, как разваренная греча.  

Она осторожно приложила трубку к сплетению ремней, укутавших ее голову, как бинты.

— Ты же сама все организовала, как можно взять и не приехать, тебя же все ждут, — сказала его родственница.

— Я не приеду, — ответила она вежливым голосом.

— Там будут все, — угрюмо сообщила его родственница.

— Я не могу, — сказала она.

— Что мне им сказать? — спросила его родственница.

— Я не приеду, — повторила она.

— Мы деньги тебе собрали, — укоризненно сказала его родственница.

Она положила трубку, отползла в игровую зону и распрямилась. Охотник, пока ждал ее, подобрался так близко, что его лицо было уже почти совсем отчетливым: ей пришлось отчаянно вертеть головой в стороны, лишь бы не посмотреть ему в глаза. 

Шаг влево, шаг вправо, телепортация шесть футов. Выстрел. Еще шаг. Выстрел. Еще шаг. Там газовая плита должна быть, подумала она, делая шаг назад, только бы случайно не нажать задницей конфорку, по-дурацки выйдет. В ушах прогремело так, что стало понятно — она чудом увернулась. Охотник поднял ружье, посмотрел ей в глаза, она отвернулась. Снова шаг назад. Сейчас будет плита. Еще шаг. Выстрел. Еще шаг. Газовой плиты все еще не было. Выстрел. Еще шаг. Тело с каждым шагом реагировало инстинктивным, ежиным сжатием на бесконечно наваливающийся пустой призрак плиты. Она пригнулась, над головой просвистела пуля. Охотник сделал шаг вперед, и это было невыносимо. Она сделала шаг назад, снова шаг. Плиты по-прежнему не было. Сделав еще три шага назад (охотник сделал три шага вперед) и развернувшись резким, рваным, почти балетным разворотом в сторону леса, она с невероятным, счастливым облегчением поняла: все, плиты уже нет и не будет, и ничего уже нет и не будет. 

Она швырнула шлем в песок, рванулась и побежала вперед, так быстро, как только могла.

Охотник швырнул ружье в песок и побежал за ней.