Свобода и смелость

ФОТО:
NORMSKI, MARTIN VAUGHAN, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В лондонской Национальной портретной галерее открылась выставка The Face Magazine: Culture Shift. Это не просто ретроспектива культового британского издания, а погружение в эпоху, когда The Face формировал стиль и идентичность целого поколения, превращая своих героев в иконы моды, музыки и фотографии. Как журнал, бросивший вызов глянцу и переосмысливший молодежную культуру, стал катализатором перемен, которые до сих пор ощущаются в визуальном языке современной культуры, разбиралась Анастасия Ландер.

Стоит британским кураторам замахнуться на родные темы, будь то выставка о британской моде в Музее дизайна или ретроспектива живописи Тернера в Tate Britain, как у них сразу все получается великолепно, даже если музей, в котором происходит дело, не славится бодростью экспозиций. Таков случай Национальной портретной галереи: после долгого застоя, ремонта, а затем шумной инаугурации нового входа с дверьми авторства Трейси Эмин и новой развеской портретов, отражающих британскую историю и ее ключевых героев, в ней на днях открылась выставка «Журнал The Face: Культурный сдвиг».

Первой вступает музыка: экспириенс начинается еще до пересечения порога первого зала. Кураторы собрали ностальгический плейлист, который отлично задает вайб происходящему и напоминает о том, насколько The Face был важен для музыкальной индустрии и тусовки. Как положено путешествию в прошлое, у входа расположена хронология событий — за нее отвечают заголовки журнала и гигантские цифры, отмечающие годы, а с гигантского черно-белого фото на зрителя пристально смотрит мальчик, одетый в почти гангстерский костюм и шляпу с надписью KILLER. Фото называется The Harder They Come, мальчик Феликс Хауард украсил собой обложку мая 1985 года, а ее авторы фотограф Джейми Морган и стилист Рей Петри долго переживали, не прижучат ли их за такой провокационный снимок. Журнал размели с прилавков, парни не прогадали.

The Face появился в мае 1980 года благодаря великому издателю Нику Логану. Логан прославился тем, что в семидесятые сделал культовым загрустивший было музыкальный журнал NME (New Musical Express) и запустил подростковый Smash Hits. Логан увидел нишу в рынке: не существовало ежемесячника для молодежи, которой были интересны и мода, и музыка, и кино, и клубная сцена. Запустив The Face, его создатель придумал новый жанр — журнал о музыке и немейнстримном стиле. Это был отличный ход: можно было не ограничивать себя в выборе моделей, работать с любыми фотографами, снимать самые безумные фэшнстори и ставить на обложку кого угодно — лишь бы герой был крутой, классный, незабываемый. Это было издание для тех, кто смотрел на мир под совершенно особым углом, прогибал его под себя, придумывал абсурдные и веселые правила игры и с радостью вставал под объектив своих же друзей.

Может показаться странным, что выставка о дерзком и провокационном журнале проходит в довольно классическом пространстве Национальной портретной галереи. Однако именно в сердце Лондона эта экспозиция, первая в программинге новой директрисы NPG (так сокращают в Лондоне National Portrait Gallery) Виктории Сиддол (экс-Frieze) находит свое идеальное место. Национальная портретная галерея начиналась как хранилище изображений великих людей, которые создавали Британию, это своеобразный храм славы страны и ее героев. С появлением фотографии, которая сделала фиксацию внешности простым, доступным и быстрым занятием, галерее пришлось пересочинять свое предназначение. Сегодня это не просто музей с портретами руки великих мастеров, но институция, которая фиксирует и исследует британскую идентичность. The Face всегда занимался тем же самым, но через призму стиля и музыки. Безусловно, в NPG и раньше проходили выставки фотографов, определивших визуальный код целых эпох, таких как Марио Тестино или Сесил Битон. Но если их работы демонстрировали гламур и статус, то The Face показывал уличный стиль, контркультуру и молодую дерзость. Получившаяся выставка — это рассказ о том, как зубастый и дерзкий британский стиль формировался на страницах культового ежемесячника, стал мировым феноменом и до сих пор влияет на визуальный язык современной культуры. Фотоэстетика «грязного реализма» Коринн Дэй и Юргена Теллера стала основополагающей для Dazed, i-D, кампаний модных брендов вроде Balenciaga, Celine и Miu Miu. Лотта Волкова и Кэти Гранд уверенно идут по пути, проложенному стилистами The Face, а разнообразие лиц стало нормой в моделинге (хотя над разнообразием фигур надо бы еще поработать). Ну а гремучая смесь андеграундного стиля, музыки и контркультуры породила такие независимые издания, как King Kong и Re-Edition.

Выставка организована одновременно хронологически и тематически, что всегда сложный трюк. Хронологически взгляд Сабины Джескот-Гилл, работающей в NPG c фотографией, позволяет проследить эволюцию визуального языка журнала, за который отвечали бывший арт-директор издания Ли Свиллингем и Норберт Шернер, фотограф, переведший The Face в область экспериментов с «цифрой». Благодаря этому трио путешествие во времени становится и ностальгическим заплывом по волнам памяти «олдов» (среди посетителей сплошь ветераны движений, от рока до рейва), и хорошим учебником по тому, как раньше была зеленее трава и как ломали рамки молодые талантливые фотографы, стилисты и модели. Для многих из них The Face стал стартовой площадкой — Кейт Мосс, Шаде, Дэвид Симс и другие появлялись на этих страницах в начале своих карьер, прежде чем их уносил ввысь вихрь глянцевого истеблишмента.

Тематически рассказ начинается с первых выпусков журнала, оформленных выдающимся графдизайнером Невиллом Броуди. При этом каждый зал выставки — это не просто хроника модных тенденций, но культурный контекст времени, в котором они появились. Вот радикальные съемки Рэя Петри и Джейми Моргана, которые в 1980-х не боялись одевать мужчин в юбки и открыли двери для чернокожих моделей. Дальше — эпоха рейвов, кислотного хауса, техно, фотографий Коринн Дэй, Найджела Шафрана, Глена Лачфорда, Юргена Теллера; на стену выставочного зала проецируется запись какого-то оголтелого рейва, посетители невольно начинают ритмично подергиваться. А вот на обложке появляется Кейт Мосс в головном уборе, напоминающем индейский: юная, естественная, несовершенная и идеальная одновременно — настоящая героиня 1990-х. Сегодня за такой стайлинг закэнселили бы, а тогда по незнанию можно было все. Вот юный Райан Гослинг, вот Шинейд О’Коннор — только выбритый череп, закрытые глаза, огромные опахала ресниц; вот гимн бритпопу — Oasis, Blur, Suede, Verve. Вот Александр Маккуин в образе Жанны д’Арк: выбеленное лицо, кроваво-красные белки глаз, накладные косички во рту. На пару со своей подругой Изабеллой Блоу, которая могла придумать съемку, нашептать дизайнерам, что им стоит присмотреться к цепям как аксессуару, а через сезон с радостью брала для своих готических фотоисторий вещи, напоминающие доспехи средневековых воинов, он давал жару не только на подиуме. Вот Надя Ауэрманн в объективе Эллен фон Унверт — соблазнительная, яркая, манящая; а вот Норберт Шернер снимает Кайли Миноуг на «цифру», которая в 1990-е только начинала менять моду и фотографию.

Многие из этих портретов никогда не выставлялись, многие были предоставлены их владельцами или героями специально для экспозиции. Большинство снимков снабжены не просто экспликацией, но и комментариями создателей, будь то фотограф, стилист или визажист. В финале выставки кураторы постарались перечислить в «поминальнике» всех, кто когда-либо прилагал руку к созданию журнала, от главреда до ассистента редакции. В совокупности получились увлекательные и трогательные свидетельства эпохи, где все случалось впервые, и по ней невозможно не ностальгировать.

The Face не просто документировал культуру — он сам был ее частью. Он дал пространство для экспериментов талантливым молодым творцам, позволил им быть смелыми, дерзкими, ироничными. И эта смелость сделала журнал иконой, а его авторов — звездами. Сегодня их имена известны каждому, кто хоть раз заглядывал за кулисы модной индустрии: Нэнси Роде, Рэй Петри, Юрген Теллер, Глен Лачфорд, Инес ван Ламсвеерде и Винуд Матадин... Список длинный, и почти каждый из них начинал именно здесь.

Выставка The Face Magazine: Culture Shift не только тоскует о прошлом. Это, конечно, разговор о настоящем и будущем: о том, как постоянно меняются медиа, культура и мода. О том, как из страсти, честности и авантюрности возникает легенда. О том, что нет ничего более современного, чем смелость быть собой. Именно эта энергия свободы и дерзости бьет из каждого выставленного кадра. Журнал закрылся в 2004 году, не выдержав напора диджитала. В 2019 году была предпринята попытка вдохнуть новую жизнь в культовый феномен, но пока успех предприятия под большим вопросом. И дело не только в вездесущих соцсетях. В 1980-х не существовало понятия «кэнселинг», в 2010-х под творцами был тонкий лед, а в 2025-м надо заново соображать, где находятся границы дозволенного, кто и как их устанавливает и кому, как и по какой причине можно их пересекать. Такое ощущение, что оседлать волну заразительной смелости, которая бьет по стенам Национальной портретной галереи, можно лишь единожды. Но что The Face точно оставил нам в наследие — это веру в силу образа, лица, портрета. В умение не просто сделать классный кадр, но ненароком снять манифест эпохи. И пока это наследие живо, есть надежда, что смелость снова вернется в моду.