The New Yorker от А до Я

ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В феврале 1925 года вышел первый номер The New Yorker. За 100 лет нишевый еженедельник с комиксами стал любимым медиа интеллектуалов далеко за пределами Манхэттена. При этом, повзрослев, не ударился в невыносимый снобизм и не утратил чувства юмора. Познакомил мир с новинками Набокова, Сэлинджера и Довлатова, породил «Семейку Аддамс», «Французского вестника» и «Горбатую гору», а еще легендарные обложки, съемки и комиксы, эталонный мерч и лучшие кроссворды-головоломки. Полина Садовникова покопалась в архивах The New Yorker — и разложила формулу успеха журнала по буквам алфавита.

Аа

Автор <—> Редактор

Как ни крути, ключевой элемент в формуле успеха The New Yorker — эталонные тексты (см. пункты «К — Королева запятых», «Л — Литература и литераторы» и «Ф — Фактчекинг»). Отношения авторов и редакторов еженедельника, среди которых достаточно классиков и обладателей главной журналистской награды — Пулитцеровской премии — были окутаны тайной. Спасибо юбилейному номеру: в честь 100-летия журнал приоткрыл свою внутреннюю кухню в большом материале под заголовком «Редакционные битвы, которые сделали The New Yorker таким, какой он есть». Вот избранные отрывки.

Самым дотошным сотрудником еженедельника негласно считают исполнительного редактора Дэниела Залевски. В 2013-м репортер Патрик Радден Киф готовил материал про израильского бизнесмена Бени Штайнмеца, и Залевски заставил журналиста несколько месяцев гоняться за предпринимателем по Европе, чтобы добиться очной встречи. В конце концов, Патрику удалось поймать бизнесмена в Ницце — и рассмотреть его яхту. По итогам поездки в текст добавилось всего одно предложение («Изящное белое многоэтажное судно, оно царственно проплывало вдалеке»), но Дэниел Залевски сказал, что именно его ему не хватало. Когда известная журналистка Джейн Майер закончила новое расследование, Дэниел Залевски оставил ей 99 уточняющих вопросов. В частности, о подробностях той части биографии героя, которая была вообще не связана с темой: «Вы смотрели британские репортажи на эту тему? Насколько я знаю, про это есть отдельная книга. Вы ее прочитали?».

Не мудрено, что у авторов и редакторов The New Yorker, как пишет сам еженедельник, любовно-ненавистные отношения. Между собой они общаются примерно так: «У кого-то есть Адвил? Или хотя бы пистолет?» — спрашивал у коллег главред Дэвид Ремник, когда Дороти Уикенден заявила, что не может дописать долгожданный профайл про лингвиста Наома Хомского; «Я совершу самоубийство, если вы не пришлете мне текст», — телеграфировал Дороти Паркер редактор Уолкотт Гиббс.

Вв

Влияние на поп-культуру

С редакции The New Yorker списывали киногероев, и последний тому пример — «Французский вестник. Приложение к газете “Либерти. Канзас Ивнинг Сан”» (2020) Уэса Андерсона, преданного читателя еженедельника. Бывало также, что текст The New Yorker ложился в основу оскароносного фильма. Сценарий «Горбатой горы» (2005) с Хитом Леджером и Джейком Джилленхолом в главных ролях написан по одноименному рассказу Энни Пру, опубликованному в журнале в 1997-м

1 — «Французский вестник. Приложение к газете “Либерти. Канзас Ивнинг Сан”» (2020)

2 — «Горбатая гора», 2005

3 — «Семейка Аддамс», 1991

«Семейка Аддамс» тоже появилась благодаря The New Yorker: иллюстратор Чарльз Адамс нарисовал для еженедельника около 150 картинок про жизнь жутковатой семейки социопатов (с 1938 года их публиковали по отдельности, с фирменными короткими юмористическими подписями). Изначально имен у героев не было: Гомез, Мортиша, дядя Фестер, Уэнсдей, Пагсли, Бабушка, Ларч, Вещь и Итт появились только в телесериале «Семейка Аддамс» (1964). Фильм автор не застал: Чарльз Аддамс умер в 1988-м, за три года до премьеры. Коллеги из редакции вспоминали художника так: «Адамс работал удаленно и появлялся в офисе редко, только чтобы показать новые рисунки. Идеи для подписей он придумывал сам, но иногда прислушивался к коллегам. Его фирменная юмористическая фишка заключалась в том, чтобы взять табуированную, порицаемую тему вроде тяги к смерти и к убийствам — и перевернуть ее, за счет черного юмора сделать ее приемлемой. Ходил слух, что Чарльз и сам по себе нелюдимый психопат, но это неправда: он был миролюбивым, спокойным и просто чертовски хорошим парнем».

Чарльз Аддамс

Гг

главреды

За 100 лет в The New Yorker сменилось четыре главных редактора. Первый — сооснователь еженедельника Харольд Росс (см. «О — Основатели») — просидел в этом кресле 26 лет и нажил славу взбалмошного визионера-романтика, который ничего не смыслил в картинках, мало что понимал в политике, но обладал отличным журналистским чутьем. Его преемник Уильям Шон проработал главредом дольше всех — 35 лет — и вошел в историю The New Yorker как «нежный деспот» и поборник серьезной журналистики, а не юмористического жанра. Джером Сэлинджер (см. «Л — Литература и литераторы») называл Шона «самым необоснованно скромным из прирожденных великих редакторов»; Харольд Росс уважал за умение продвинуть свою точку зрения (это Уильям Шон настоял на том, чтобы отдать почти весь номер за 31 августа 1946-го под огромную статью Джона Херси «Хиросима»).

Уильям Шон

В 1987 году Уильяму Шону стукнуло 80 лет, Conde Nast (см. «И — Издательский дом») решил вдохнуть в журнал новую кровь — и назначил главредом The New Yorker 56-летнего Роберта Готлиба, который параллельно возглавлял издательства Simon & Schuster и Alfred A. Knopf. Случился скандал: редакция не была готова попрощаться с любимым главредом и попросила Готтлиба отклонить предложение. Тот вежливо отказался отказаться, и за следующие пять лет укрепил рубрику «Проза и Поэзия». Революционных нововведений при нем не случилось, но Роберт Готлиб и сам говорил, что по природе он консерватор. А вот The New Yorker под руководством Тины Браун, бывшего главреда тогда совсем противоположного по духу Vanity Fair, наделал шума. В редакции еженедельника Тину тоже приняли не все: проработавшая там 20 лет Джамайка Кинкейд называла ее «вульгарщиной, сделавшей из The New Yorker подобие журнала People» (подобного мнения были и несколько других заслуженных авторов). Зато арт-команда от нововведений была в восторге (см. «С — Съемки»). С задачей взбодрить журнал, поставленной Condé Nast, Тина Браун справилась — и спустя шесть лет, в 1997-м, покинула пост. Сейчас The New Yorker возглавляет 66-летний Дэвид Ремник — экс-корреспондент The Washington Post в Москве и обладатель Пулитцеровской премии за книгу «Могила Ленина: Последние дни Советской империи», которого позвала писать для The New Yorker Тина Браун. «Его сильная сторона как редактора в том, чтобы с ходу увидеть слабые места в тексте и определить, когда автор подстраивает историю под себя. Как и любой отличный главред, он немного психиатр: знает, что к каждому автору нужен свой подход. Condé Nast тоже доволен: Ремник обедает с рекламодателями и, в отличие от Тины Браун, не растрачивает корпоративный бюджет на водителей», — писали про Дэвида Ремника The New York Times.

Роберт Готлиб

Тина Браун

Дэвид Ремник

Дд

дэнди

Вот уже 100 лет — символ и талисман The New Yorker. Поместить на первую обложку дэнди, рассматривающего бабочку в монокль, предложил Ри Ирвин — художник и первый арт-директор журнала (см. «Ш — Шрифт»). До The New Yorker уроженец Сан-Франциско рисовал обложки для Cosmopolitan — тогда литературного журнала — и Life (юмористического еженедельника c рисунками, а не фотографиями на обложках). В успех The New Yorker Ирвин не верил: думал, все схлопнется после пары номеров. Возможно, именно поэтому он поначалу не предпринимал попыток разработать внятный визуальный код еженедельника, что потом отмечали критики (впрочем, с текстами было не лучше — см. пункт «О — Основатели»). Впоследствии Ри Ирвин проработал в The New Yorker 33 года — до 1958-го. На его совести — 169 обложек (их он чаще всего рисовал не сам — заказывал иллюстраторам).

Образ дэнди Ри Ирвин подсмотрел в Британской энциклопедии: списал с журнальной карикатуры лондонского щеголя графа Д’Орсэ. «Почему в 1925 году для обложки нового остроумного юмористического журнала выбрали именно дэнди XIX века, а не каких-нибудь флэпперов или джазменов? — спрашивает герой юбилейного комикса The New Yorker и сам же отвечает на свой вопрос. — Модник в цилиндре символизирует утонченность и высокую культуру — и в то же время выглядит иронично. Умно!».

Дэнди с обложки зовут Юстас Тилли — это имя придумал автор The New Yorker Кори Форд (Тилли — фамилия тетушки, которая всегда его смешила, Юстас — просто приятное слуху имя). Мгновенно популярным еженедельник не стал, полосы, заложенные под рекламу, пустовали, и их решили заполнить юмористическими историями Кори Форда про Юстаса Тилли. Через несколько лет дела The New Yorker пошли на лад, дэнди с моноклем исчез со страниц еженедельника, но на обложках появлялся еще не раз — в разных обличиях. Образ Юстаса Тилли меняется согласно эпохе. В конце 1920-х в профиль и с моноклем позировала флэпперша, в 1970-х — панк, а в 2017-м — Владимир Путин (в образе бабочки с розовыми крыльями был крохотный Дональд Трамп). К 100-летнему юбилею The New Yorker перевыпустил ту самую первую обложку с пародией на графа Д’Орсэ и представил еще пять современных Юстасов Тилли (в том числе в виде робота).

Документальное кино

«Люди сначала смотрят, потом читают. Я часто напоминаю об этом редакторам», — говорит исполнительный продюсер The New Yorker Пол Моакли. Раз в год он усаживается напротив огромного экрана в конференц-зале Всемирного торгового центра вместе с Сарой Лэш, вице-президентом по закупкам всего Condé Nast, и решает, какие короткометражные документальные фильмы стоит снять, купить и, в конце концов, показать почти миллиону подписчиков YouTube-канала The New Yorker. Последние девять лет еженедельник выпускает по одной короткометражке в месяц. Среди них есть и игровые, но именно документальные получили уже 15 номинаций на «Оскар» (победы пока не было ни одной). Впрочем, в 2025-м за статуэтки поборются фильмы двух видов: игровой «Я не робот» про офисную работницу, которая проваливает тест «докажите, что вы человек» и теряет связь с реальностью, и документальный «Инцидент» про темнокожего сотрудника барбершопа, убитого полицейскими в Чикаго.

NAUHA

rachels

the pass

The Fword

Proof of Concept

simo

airhostess

cousins

Sparring Partner

THE BOY

TROY

Bogotá Story

HAMSTER

I'M NOT A ROBOT

Knight Of Fortune

Изначально Condé Nast не видел большого потенциала в короткометражках The New Yorker. «Десять лет назад, когда я только пришла в ИД, там категорически не рекомендовали делать видео дольше шести минут, — вспоминала Сара Лэш. — Потом планку повысили до 15». Ну а сейчас The New Yorker выпускает фильмы по 40 минут — и статистика показывает, что чем больше хронометраж, тем больше просмотров. Окупается ли видеораздел журнала — вопрос риторический, но в Condé Nast отмечают, что реклама на YouTube приносит неплохой доход. «Плюс ко всему, мы надеемся, что фильмы приведут новых читателей и подписчиков, — рассуждает Сара Лэш. — Известно, что аудиторию от 18 до 34 лет легче заманить за счет видео». Стратегия продвижения фильмов The New Yorker, по ее словам, работает хорошо: для инстаграма нарезают отрывки, которые потенциально могут завируситься, а на YouTube устраивают своеобразный Q&A с режиссером (первые несколько дней он отвечает на зрительские отзывы прямо в комментариях). В планах — еще больше фильмов собственного производства. Главред The New Yorker Дэвид Ремник прямо намекает на то, что в будущем этот формат станет для журнала одним из основных.

Кстати, про документальное кино. В 2025-м на Netflix появится фильм про The New Yorker (в режиссерском кресле — оскаровский лауреат Маршалл Карри).

Ии

игры

«Год или два назад Нью-Йорк снова захватили кроссворды, — констатировал The New Yorker в первом номере. — На этой игле сидят миллионы взрослых людей». В частности, редакция The New Yorker: авторы еженедельника признавались, что это их любимый способ прокрастинации накануне дедлайна. В 1985-м The New Yorker единогласно решил опубликовать в «Прозе и поэзии» стихотворение Ричарда Уилбера про эту игру еще до того, как его прочитали.

В 2001-м журнал выпустил специальный 96-страничный номер, целиком и полностью состоящий из так называемых загадочных кроссвордов-головоломок — cryptic crosswords. Это более сложный вариант игры, который придумали в Великобритании. От обычного кроссворда он отличается тем, что описание загаданного слова само по себе представляет головоломку. В апреле 2018-го The New Yorker объявил, что пришло время завести под «игры для приятной прокрастинации» отдельную вкладку на сайте. С тех пор в Puzzles & Games вышло 200+ кроссвордов-головоломок. Однако в 2024-м журнал поставил на стоп. Мол, во времена, когда все помешались на повышенной продуктивности, такие игры — непозволительная роскошь. Свои фирменные кроссворды-головоломки The New Yorker заменил мини-кроссвордами, которые «можно решить, пока стоишь в очереди за кофе, едешь в метро или отдыхаешь от работы по методу помидора: на перерыв там как раз закладывается пять минут». Новость вызвала большую шумиху на Reddit: у нью-йоркерских замысловатых кроссвордов была куча фанатов. «Это огромная потеря. Хорошо, что cryptic crosswords до сих пор выпускают The New York Times. Иначе меня бы хватил удар».

издательский дом

Первые 60 лет The New Yorker выпускал не Condé Nast, а F-R Publishing (эту компанию издатель Рауль Флейшман запустил вместе с сооснователем еженедельника Харольдом Россом — см. «О — Основатели»). В 1985-м наследник F-R Publishing Флейшман младший решил продать еженедельник Саю Ньюхаусу. А точнее — его медиакорпорации Advance Publications, в которую входит Condé Nast.

И даже сейчас The New Yorker — самый обособленный журнал в портфеле издателя Vogue, GQ, Tatler, Vanity Fair, AD, The World of Interiors, Bon Appétit, House & Garden, Glamour, Allure, Teen Vogue, Wired, Pitchfork, Self и Them. В 2020 году Анну Винтур назначили ответственной за контент Condé Nast с одной оговоркой: The New Yorker останется вне ее надзора. Главред еженедельника Дэвид Ремник, как и госпожа Винтур, отчитывается только перед гендиректором ИД Роджером Линчем. Почему так? Официального разъяснения не давали, но The New York Times намекали ничего личного, просто бизнес. Еще за несколько месяцев до грандиозных перестановок еженедельник обогнал Vogue — и стал самым прибыльным журналом Condé Nast в США. Причем бóльшую часть доходов (а именно 80%) The New Yorker приносили не рекламодатели, а читатели. Так что в ковидном 2020-м, когда рынок рекламы сильно просел, этот журнал потерял меньше других. На таком способе монетизации в свое время настоял именно Дэвид Ремник. У Condé Nast он, в отличие от пары предыдущих главредов, на хорошем счету (см. «Г — Главреды»).

Корректор, или «королева запятых»

Кк

У Анны Винтур нет никакой власти в редакции The New Yorker, но своя королева тут тоже имеется — «королева запятых» (comma queen). Так, по словам занимавшей эту позицию Мэри Норрис, в редакции называют пятого человека в цепочке приготовления текста в печать. Больше 20 лет она работала в связке с автором, редактором, фактчекером и вторым корректором (тот следит за тем, чтобы в материал не прокрались опечатки). Норрис исправляла грамматические и пунктуационные ошибки, а также дотошно проверяла цитаты из архивных источников, чем в свое время покорила пулитцеровского лауреата и звездного автора The New Yorker Филиппа Рота: «Когда мы готовили к публикации отрывки из его книги «Мой муж — коммунист!», мне поручили их «окнуть». Текст казался безупречным, но я решила выложиться по полной: серьезные издательства тоже допускают ошибки. В одной главе [Рот] цитировал детскую книгу по истории — я открыла ее, нашла нужную цитату и поняла, что она не в точности соответствует той, которую приводил Филипп. Было небольшое несоответствие. Я указала на это фикшн-редактору Биллу Буфорду. Тот рассказал о моем замечании Филиппу Роту. Когда он увидел правку, попросил передать мне следующее: “Кто эта женщина? Она переедет ко мне жить?”».

Лл

Литература и литераторы

«Вы разбили мое сердце. Я родился в этой стране, бесстрашно служил ей во время войны, но так и не сумел продать ни одного своего рассказа в журнал “Нью-Йоркер”. А теперь приезжаете вы и — бах! — Ваш рассказ сразу же печатают», — сокрушался писатель Курт Воннегут в письме своему приятелю Сергею Довлатову. В постоянную рубрику The New Yorker «Проза и поэзия» стремились попасть многие литераторы. Как обстоят дела с размерами гонораров сейчас, точно неизвестно (см. «У — Условия труда»), но в ХХ веке еженедельник платил прилично. Редактору Кэтрин Уайт, ответственной за подготовку поэтических и прозаических текстов к публикации в The New Yorker, пели дифирамбы. В 1938-м она, к примеру, уберегла Владимира Набокова от неудачного каламбура в стихотворении On Discovering a Butterfly ("На открытие бабочки«).«Вы спасли строку от бедствия из разряда “невежество сродни блаженству”. И этот кошмарный каламбур (речь идет про выражение it’s horny sex, под которым писатель имел в виду не “возбуждающий секс”, а крючковатые гениталии бабочки. — Прим. The Blueprint). Меня эта история огорчила — я как раз начинал испытывать довольство своим английским», — писал Набоков. Среди других писателей, произведения которых публиковал The New Yorker, — Трумэн Капоте, Дороти Паркер, Ирвин Шоу, Иосиф Бродский, Джером Дэвид Сэлинджер, Татьяна Толстая, Стивен Кинг, Харуки Мураками и Салли Руни. Курта Воннегута, равно как Хемингуэя и Фолкнера, в «Прозе и поэзии» так и не напечатали. По какому принципу The New Yorker проводили отбор, в свое время попытался выяснить Довлатов: «Они говорят, Фолкнер писал чересчур хорошо для них. А Хемингуэй чересчур плохо. Мне известно, что я не Воннегут. И тем более — не Фолкнер. Мне хотелось выяснить, чем же я им так понравился. Мне объяснили: «Большинство русских авторов любит поучать читателя, воспитывать его. Причем иногда в довольно резкой, требовательной форме. Черты непрошеного мессианства раздражают западную аудиторию. Здесь этого не любят. И не покупают...».

Мм

мерч

Первый по-настоящему успешный заход The New Yorker на эту территорию случился в 2014-м: холщовая сумка-тоут с логотипом журнала разлетелась мгновенно (как писали WWD, такая имелась у каждого второго человека в нью-йоркском метро).

На следующий год арт-команду еженедельника возглавил Николас Блэкман — бывший креативный директор книжного приложения The New York Times Book Review. Он едва ли не с порога заявил руководству Condé Nast, что хочет открыть при The New Yorker магазин, в котором бы продавались не только брендированные зонты, ежедневники и календари. Это желание он осуществил в 2020-м: на сайте журнала появилась вкладка «Магазин» с колодами карт, кружками, карандашами, а также кепками, носками, футболками, свитшотами, худи и даже детскими комбинезонами (как язвили модные журналисты: вероятно, для тех родителей, которые мечтают вырастить из своего чада члена культурно-интеллектуальной элиты). Тоуты, как ни странно, поначалу отсутствовали. «Их слишком много», — объяснял тогда Блэкман, но с тех пор свое решение пересмотрел: сейчас на store.newyorker.com в наличии две холщовых сумки с иллюстрациями из The New Yorker по $50. Самая дорогая вещица стоит $249, но уже солдаут. Это наручные часы с нью-йоркским пейзажем авторства Кристофа Нимана — художника, на счету которого больше 50 обложек журнала.

Нн

Нью-Йорк и нью-йоркцы

Создатели самого известного в мире журнала про Нью-Йорк — не нью-йоркцы по месту рождения (Харольд Росс из Колорадо, Джейн Грант из Миссури; см. «О — Основатели»). Но с целевой аудиторией они определились сразу. Легенда гласит, что название The New Yorker им подкинул знакомый, публицист Джон Туи: в ответ на вопрос, кто будет читать журнал, Росс и Грант сказали: «Нью-Йоркцы». Туи предложил так его и назвать — The New Yorker. (Среди других вариантов звучали Manhattan, New York Weekly, New York Life, Truth, Our Town).

Нью-Йорку был посвящен практически весь первый номер The New Yorker. Городские новости, тренды и байки собрали в рубрике Talk Of The Town (она существует в журнале и поныне). Под заголовком «Словарь Нью-Йорка» говорилось: «Селебрити — тот, кто может явиться на вечеринку небритым и в обычной рубашке. Личность — обладатель редкого дара грубить и при этом выглядеть обаятельно. Джентльмен — мужчина, у которого в кармане всегда найдутся деньги на чаевые».

Оо

обложки

Во всех смыслах визитная карточка The New Yorker. За 32 года работы в еженедельнике арт-редактор Франсуаза Мули вывела такую формулу хорошей обложки: «Задача художника — поймать момент, кристаллизировать социальный тренд и отразить сложное, неоднозначное событие так, как этого не сделать словами. Выхватить самую суть — и в идеале добавить юмора». Авторов обложек The New Yorker Мули называет художниками-рассказчиками: просто симпатичная картинка еженедельнику не подойдет — за ней должны быть история и идея. «При этом обложка не дает готовую точку зрения. Важно, чтобы она заставляла читателя думать. Если речь идет о каком-то стереотипе, надо изобразить его так, чтобы с

подвигнуть аудиторию посмотреть на него под другим углом. На сторителлинге заточены все наши фирменные праздничные обложки — от рождественских до романтических, к Дню святого Валентина. Картинка должна не просто изображать елки или сердца, а погружать в какое-то конкретное состояние. Например, каково в этот день ехать одному в нью-йоркском метро», — объясняла Франсуаза Мули. Как при таких требованиях художники укладываются в жесткие дедлайны и выдают обложки по горячим следам, см. в пункте «П — Повестка».

Любимых обложек The New Yorker Франсуаза Мули, естественно, не называет, но об одной рассказывает с особым трепетом. Речь про номер, который вышел 24 сентября 2001-го. «Как и многие, я была в крайне потерянном состоянии. В моменте мне показалось, что лучшее решение тут — выпустить номер с черной обложкой. Но мой муж Арт Шпигельман (художник и автор комикса “Маус”, за который в 1992-м получил Пулитцеровскую премию. — Прим. The Blueprint) предложил изобразить на черном фоне силуэты башен-близнецов. Я набросала картинку — и по спине пробежал холодок. Все сошлось».

основатели

Основатель и первый главный редактор Харольд Росс

Соучредитель и журналист Джейн Грант

Харольд Росс (1892–1951) и Джейн Грант (1892–1972). Оба — журналисты-самоучки. Он бросил старшую школу, служил в американской армии в Первую мировую, работал в старейшей военной газете мира Star & Stripes и журналах Judge, The Home Sector и American Legion Weekly.

Она — первая женщина-репортер в отделе городских новостей газеты The New York Times и видная участница женского движения в США. Чета прожила в браке девять лет (Джейн называла его «самым невзрачным мужчиной, которого когда-либо встречала»; Росс утверждал, что главной причиной развода стал ее «проклятый протофеминизм»: якобы не было ни одного домашнего ужина, за которым бы не обсуждались права женщин и жестокость мужчин, их попирающих). Прежде чем прийти к идее запустить юмористический журнал, Харольд Росс и Джейн Грант подумывали о собственной серии книг и газете про новости судоходства (первое время пара жила в нью-йоркской «Адской кухне», недалеко от реки Гудзон). В итоге, как водится, остановились на издании, которого больше всего не хватало им самим: юмористические еженедельники Life и Judge, по их мнению, стали поверхностными, Collier’s, Liberty и The Saturday Evening Post ориентировались исключительно на средний класс, а Vanity Fair и American Mercury казались беззубыми и предсказуемыми.

Будущего издателя The New Yorker присмотрела Джейн Грант. Наследник General Baking Company Рауль Флейшман, как и Грант с Россом, вечерами играл в карты в отеле Algonquin и не раз упоминал, что не хочет связывать жизнь с производством продуктов питания. Ставка сработала: Флейшман загорелся идеей «иллюстрированного еженедельника про жизнь мегаполиса с упором на веселье, остроумие и сатиру» и выделил на авантюру $25 тысяч. Остальное — история. В 1925-м триумфа не случилось, журнал не продавался, от досады Росс напился и проиграл в покер $20 тысяч. Грант видела только один выход из ситуации — покончить жизнь самоубийством. Издатель Рауль Флейшман подумывал на лето поставить The New Yorker на стоп. На этом история журнала и закончилась бы, если бы Флейшман не решил дать ему второй шанс. В этот раз Харольд Росс сделал ставку не только на шутливые, но и на остросоциальные тексты. Первыми хитами The New Yorker стали репортаж про «Обезьяний процесс» — учителя естествознания из Теннесси судили за то, что он преподавал детям теорию эволюции Дарвина, — и расследование про закулисье нью-йоркских кабаре.

Имя Джейн Грант в мастхеде The New Yorker всегда отсутствовало — и нынешняя редакция соглашается с тем, что ее роль в истории еженедельника часто недооценивали. После развода с Харольдом Россом в 1929-м Грант фигурировала в СМИ в основном как поборница женского движения, автор статей про феминизм и мемуаров «Росс, The New Yorker и я». Харольд Росс же поначалу значился на странице с командой еженедельника исключительно как президент F-R Publishing, хотя эру его главредства принято отсчитывать с выпуска первого номера в 1925-м (см. «Г — Главреды»).

Повестка

Согласно аналитикам Biasly, журнал тяготеет в сторону либеральных взглядов. Коротких новостных заметок нет даже на сайте — общественно-политические события The New Yorker осмысляет в подробных репортажах, расследованиях, колонках и Q&A с экспертами по следам громких новостей. А еще, конечно в карикатурных комиксах с участием политиков и на обложках (см. «О — Обложки»).

«Ценность The New Yorker в том, что по иллюстрациям можно составить внятное представление об исторической эпохе: как люди выглядели, что носили, на каких машинах ездили, над чем смеялись и какими предрассудками жили», — рассказывает заслуженный арт-редактор еженедельника Франсуаза Мули. И признается: если выход номера приходится аккурат на следующий день после главного события недели и времени на серьезное художественное осмысление нет, в ход идут универсальные заготовки. Так было, к примеру, с выпуском по следам победы Трампа на выборах в США 2016: «Бэрри Блитт нарисовал пассажира метро, читающего газету с заголовками “О Господе Иисусе, пожалуйста, только не это”, “Come On!”, “Все, что угодно, кроме этого”. Каким бы не был исход президентской гонки, у части людей он бы вызвал такую реакцию».

Сс

съемки

В первую очередь The New Yorker ассоциируется с иллюстрациями (см. «И — Иллюстрации и иллюстраторы» и «О — Обложки»). Фотографии там начали публиковать только в 1992-м — по настоянию Тины Браун. Она же наняла первого штатного фотографа — великого Ричарда Аведона (именно его пример покажет другой легенде, Энни Лейбовиц, что «искусством можно заниматься и в журнале тоже»). Назначение было, мягко говоря, резонансным: за The New Yorker десятилетиями тянулась слава оплота снобизма, который ставил во главу угла текст и казался слишком высоколобым, чтобы развлекать читателя фотографиями. Аведон был сильно польщен предложением Браун: «Я и представить не мог, что буду работать с такими интеллектуалами. Что получу возможность в любой момент поднять трубку и спросить: “Над чем вы сейчас работаете? Могу я как-то помочь?”. Что — и это самое приятное — мне будут лично доставлять новый номер The New Yorker еще до того, как он поступит в продажу». Как и многим другим сотрудникам еженедельника, Ричарду Аведону обозначили объем работы (50 черно-белых полосных фотографий в год) и предоставили полную творческую свободу. «Он может делать все, что захочет: одну картинку для выпуска или серию. Он может снимать хоть репортаж, хоть постановочный боевик, хоть что», — уточняла Тина Браун. После ее назначения на пост главреда многие опасались, что еженедельник постепенно уйдет от иллюстраций к фотографиям. Спойлер: этого не случилось и в 2025-м.

Тт

Тематические номера

The New Yorker выпускает 47 номеров в год, в том числе несколько тематических: например, The Oscar Issue и Style & Design. Это — еще одно нововведение Тины Браун. Даже критики журналистки признавали, что спецвыпуски ей удавались прекрасные: «Никакой другой редактор не справился бы с этой задачей лучше».

От спецномеров Тины Браун было невозможно оторваться: там были достаточно материалов, рассчитанных на культурную элиту, и более понятные хиты. Первый в истории The New Yorker номер про моду, который вышел 7 ноября 1994-го, тоже идея Браун. «Почему мода имеет значение? — спрашивал Адам Гопник в открывающей колонке. — Потому что это огромный бизнес? Потому что она отражает скрытые идеи о сексе и гендере? <..> Ну, ответ простой: мода — это весело».

Уу

условия труда

В 2021-м вокруг Condé Nast в целом и журнала The New Yorker в частности разгорелся скандал. Профсоюз NewsGuild of New York, который представляет права сотрудников городских газет и журналов, обнародовал зарплаты фактчекеров, продюсеров, копирайтеров, эсэмэмщиков и ассистентов редакции The New Yorker. Так все узнали, что а) средняя зарплата в еженедельнике — $64 тысячи в год — на 5% ниже, чем в других нью-йоркских медиа; б) мужчины получают на $4000-7000 больше женщин; в) меньше всего платят цветным женщинам; г) самые высокие зарплаты в журнале — у штатных авторов. В знак протеста фактчекеры, которые трудятся на этой должности больше 20 лет и зарабатывают всего $57 тысяч в год, отказались выходить на работу. Громких заявлений по теме ни Condé Nast, ни The New Yorker не делали, но начали переговоры с недовольными сотрудниками. Спустя полгода The New York Times выпустили по итогам скандала большое расследование. Выяснилось, что со многими конфликт «был улажен» (кому-то подняли зарплату, кому-то оформили страховку). Несмотря на протестные акции остальных членов команды — в июне 2021-го они вместе с другими работниками Condé Nast прошлись с плакатами от Нью-Йоркского университета до дома Анны Винтур, глобального директора по контенту всего издательского дома — массовых увольнений не последовало. «Несмотря ни на что в редакции The New Yorker сложилась дружеская команда. Для творческих экспериментов атмосфера более чем благоприятная. Плюс ко всему публикация в еженедельнике все еще считается очень престижной. Права на тексты остаются за авторами, поэтому в случае экранизации они не только прославятся, но и выручат приличную сумму. Мало кто готов отказаться от таких возможностей», — объясняли The New York Times.

Фф

Фактчек

Это сейчас The New Yorker дает мастер-классы по фактчекингу и считается журналом с самой тщательной системой проверки фактов. Но золотым стандартом он был не всегда. В 1927-м The New Yorker едва не засудили за клевету из-за большого материала про Эдну Сент-Винсент Миллей. Мать поэтессы написала в редакцию разгромное письмо, в котором указала на десяток фактических ошибок. Главред Харольд Росс (см. пункт «О — Основатели») избрал самую достойную антикризисную стратегию: принес извинения и лично, и публично, опубликовав на страницах The New Yorker ее письмо под заголовком We Stand Corrected («Мы признаем свою ошибку»). После того случая журнал собрал серьезный отдел фактчекеров (в 2025-м в нем трудится 30 человек, которым, надеемся, теперь платят прилично) и выстроил свою цепочку подготовки текста в печать (см. «К — Королева запятых»).

фестиваль

Собственный фестиваль у журнала тоже имеется — и еще какой! С 1999-го на The New Yorker Festival, который традиционно проходит в октябре и длится один уикенд, стягивается в среднем 20+ тысяч человек (в том числе с других континентов: директор фестиваля Ронда Шерман говорит, что уже выучила в лицо постоянных гостей из Дании, Австралии и Новой Зеландии). Формат нехитрый: открытые интервью. Но дают их, как гордо заявляет The New Yorker, «самые интересные люди в мире»: экономисты и политологи, философы и ученые, актеры и режиссеры, писатели и музыканты, среди которых немало обладателей Нобелевской премии, «Оскара», «Тони» и «Эмми». Например, главная звезда современной американской новеллистики Джонатан Франзен, голос поколения миллениалов Лина Данэм и живой классик, поэтесса и музыкант Патти Смит. В роли интервьюеров — редакторы The New Yorker, включая лауреатов Пулитцера.

В 2022-м фестиваль еженедельника увековечил режиссер Тодд Филипс: на девятой минуте фильма «Тар» Кейт Бланшетт aka гениальный дирижер Лидия Тар на глазах у полного зала дает интервью Адаму Гопнику, автору The New Yorker с почти 40-летним стажем (а точнее, его «сильно улучшенной, человеколюбивой версии», как сказал журналист про свое камео). Накануне премьеры Гопник и Бланшетт встретились вновь — на этот раз уже ради не постановочного интервью для нового номера. «Теперь это что-то из серии постметамодернизма», — шутил Адам Гопник.

Хх

Художники и иллюстраторы

Чч

читатели

Если верить медиакиту на сайте Condé Nast, печатную версию The New Yorker читают 6,6 млн человек, сайт — 8,3 млн. В соцсетях у журнала в общей сложности 21,8 млн подписчиков. Помимо сухих цифр, о высоком интересе к тому, что придумывает еженедельник, свидетельствует стабильный солдаут на New Yorker Festival (см. пункт «Ф — Фестиваль»). Во время него The New Yorker, как в свое время Мадонна, The Rolling Stones и Charli XCX, собирал полный «Вебстер Холл». А еще вот уже четвертое десятилетие читатели The New Yorker пишут в редакцию обстоятельные письма по следам номеров. Рубрика «Почта» появилась в еженедельнике в начале 1990-х, при Тине Браун. Что примечательно, с тех пор типографскую краску тратят как на хвалебные отзывы, так и на разгромные. Например, в последнем выпуске The New Yorker в 2024-м Джей-Джей Стронг из Чеверли, штат Мэриленд, жестко критиковал текст про реакцию американского населения на семейную политику Трампа: «Мой родной город выставлен в ложном свете. Создается впечатление, что почти все там выступают против абортов, а это не так. Вы пишете, что Трамп раскалывает общество и сеет вражду, хотя сами делаете то же самое».

Шш

шрифт

The New Yorker застолбил за собой три шрифта: Caslon (им набраны тексты), Neutraface (по словам нынешнего креативного директора журнала Николаса Блекмана, используется реже всего — преимущественно в списках и рейтингах) и Irvin Display, который можно рассмотреть на обложке. Irvin Display назван в честь Ри Ирвина, первого арт-директора The New Yorker, хоть и придумал его не он. В 1925 году Ри попалась на глаза книга Чарльза Брукса «Путешествия в Багдад», за оформление которой отвечал американский гравер Аллен Льюис. Ирвину так понравились завитушки на буквах, что он обратился к Льюису напрямую — и попросил разработать шрифт для будущего еженедельника. Аллен Льюис прямо ответил, что проект его не интересует, но дал разрешение на то, чтобы Ри Ирвин взял за основу нарисованные им буквы. Так появился Irvin Display — шрифт, которым в The New Yorker до сих пор набирают все заголовки.

ЮЮ

юмор и комиксы

Важная часть ДНК The New Yorker, которая, как было объявлено в специальном комедийном выпуске за 12 августа 2024 года, никогда не пропадет со страниц журнала: «Именно юмор помогает нам отвлечься от апокалипсической реальности, задеть раздутое эго тиранов и других влиятельных дураков».

В рубрике Humor & Cartoons выходят серьезные и оттого смешные разборы феноменов капибар, скибиди-туалетов и совы Дуолинго, сатирические очерки про Дональда Трампа и Илона Маска, но главная гордость журнала — рисунки с короткими юмористическими подписями и целые комиксы.

Яя

«Я горжусь тем, что The New Yorker больше не юмористический еженедельник с комиксами, как того хотел Харольд Росс, — заявил главред Дэвид Ремник в манифесте, открывающем юбилейный номер. — С его великой авантюры минуло 100 лет, и за это время мы обрели журнал, где есть место и репортажам, и поэзии, и размышлениям об эпохе. Мы идем в ногу со временем и не отстаем от аудио- и видеотехнологий, но при этом не забываем о главном: сложных, отлично аргументированных и остроумных текстах».

{"width":1200,"column_width":75,"columns_n":16,"gutter":0,"margin":0,"line":40}

false

767

1300

false

true

{"mode":"page","transition_type":"slide","transition_direction":"horizontal","transition_look":"belt","slides_form":{}}

{"css":".editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 200; line-height: 21px;}"}