Бедные,

несчастные,

стильные

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

Начав свое триумфальное шествие с победы на Венецианском кинофестивале 2023, «Бедные-несчастные» остаются самой обласканной критиками картиной года и одним из главных фаворитов «Оскара». Эксперты считают фильм лучшим в карьере режиссера Йоргоса Лантимоса и Эммы Стоун, исполнившей в нем главную роль. Удостоились бурных обсуждений и образы героев: на BAFTA фильм взял награду за лучший дизайн костюмов. К дискуссии присоединяется художница по костюмам, автор Telegram-канала «Кинокостюм для чайников» Анна Баштовая.

В основе фильма Лантимоса лежит роман британского писателя Аласдера Грея «Бедные-несчастные», этакая постмодернистская вариация «Франкенштейна» Мэри Шелли. По сюжету ученый-экспериментатор Годвин Бакстер (Уиллем Дефо) находит в реке тело утонувшей беременной девушки и оживляет его при помощи пересадки мозга нерожденного ребенка. Так на свет появляется Белла Бакстер (Эмма Стоун), которой предстоит открыть окружающий мир и познать саму себя. Все это происходит на фоне фантазийной викторианской Англии с уклоном в стимпанк. У костюмов, впрочем, совсем другие источники вдохновения.

Внутренности 

морских

существ

и

гниющие

яблоки

За образы героев в проекте отвечала Холли Уоддингтон (умеющая и любящая работать с историческим костюмом; например, именно ей мы обязаны нарядами в сериале «Великая»), которая честно признается, что, прежде чем подписать контракт с режиссером, она прошла через десятки обсуждений, проб и согласований. Йоргос Лантимос очень боялся ошибиться в выборе команды и потому конкурс среди художников по костюмам проводил максимально дотошно. После утверждения на должность начался еще один сложный этап — многомесячный обмен идеями. Изначальные наработки (в том числе те, что были представлены на первой примерке в родных для режиссера Афинах) довольно далеки от того, что зритель видит на экране: они были гораздо более фантазийные, находящиеся, скорее, в плоскости научной фантастики. После полугода работы Холли Уоддингтон полностью ушла от sci-fi и стимпанка и сосредоточилась на «природных» источниках вдохновения: «Во многом я отталкивалась от морских созданий и вообще всего того, что находится под водой. Также меня привлекали текстуры в телах обитателей океана: например, внутреннее покрытие кишечника или пузырчатая структура, как у морской губки. Я хотела, чтобы костюмы казались живыми и дышащими».

Такой мудборд сформировал палитру из сложных оттенков желтого, оранжевого, розового, коричневого и голубого. Когда Холли Уоддингтон рассказала Йоргосу Лантимосу, что хочет использовать именно эти цвета, он не без энтузиазма ответил: «Ты описываешь гниющие яблоки». Так это название и вошло в лексикон съемочной команды. «Я еще раз взглянула на палитру в телефоне и поняла, что он абсолютно прав. Это была палитра гниющего яблока. Но то, что он смог это так точно увидеть и выразить, говорит о его потрясающей способности к визуальному восприятию», — говорит Уоддингтон.

Платья —

половые

члены

и

полураспад

Гипертрофированно увеличенные рукава — возвращение которых после премьеры фильма стали пророчить все модные критики — появились во многом с подсказки Йоргоса Лантимоса. В одной из ранних концепций платья Беллы состояли из очень узких юбок и рукавов-фонариков и, по словам Уоддингтон, визуально напоминали «гигантские половые члены». Художница по костюмам начала развивать эту идею, и Лантимос вовлекся. «Он хотел, чтобы рукава были как можно больше, объемные настолько, насколько это вообще возможно». Как говорит Холли, рукава — не просто интересный визуальный ход, который «создает ощущение инаковости»; за ним стоит идея сильной женщины, чье тело становится похоже на мужское за счет объемных плеч.

Но такой героиня предстает перед зрителем не сразу. Гардероб Беллы Бакстер меняется и усложняется на протяжении всей картины, отмечая все этапы ее взросления и ментальной эволюции. Так, в первой части повествования Белла выглядит как женщина, но воспринимает мир глазами ребенка. Чтобы показать это, Уоддингтон решила создать для героини «довольно нелепые» образы — такие, словно с утра ее одела гувернантка миссис Прим, а та уже к обеду растеряла половину вещей: «У детей, как их ни оденешь в 8 утра, к 10 уже чего-то не хватает; то трусы на голове, то часть костюма затерялась. Так что мне понравилась эта идея распада. Я провожу много времени со своими детьми. Когда они были маленькими, то быстро начинали оголяться — у них врожденное желание быть голыми. Для взрослого же человека это, наоборот, настоящий кошмар. Я не могу представить, что иду по улице, полностью одетая выше талии, а ниже только трусы» (что ж, кажется, про тренд, заданный Miu Miu еще несколько сезонов назад, Холли не слышала).

Так родился, например, образ с отсутствующей юбкой, шелковыми панталонами и частью кринолина, напоминающей хвост лобстера (привет одноименной картине Лантимоса). «Он был сделан из батиста, и его было по-настоящему трудно сконструировать. Частично эта вещь навеяна пуховиком Moncler — я подумала о нем, когда встретила нечто подобное в книге по историческим костюмам. То есть в наших костюмах присутствуют современные идеи, но все подкреплено историческими источниками. Например, все лифы Беллы основаны на настоящих викторианских выкройках».

Стилистика «полураспада» не оставляет героиню и впредь. Вот Белла забывает надеть юбку, выскользнув из номера отеля в Лиссабоне, а вот использует викторианскую горжетку в качестве топика, сочетая ее с прозрачным подъюбником. За счет таких нетривиальных решений образы героини выглядят менее громоздкими и архаичными, чем могли бы. С той же целью, например, художница по костюмам отказалась и от кружева: «Мы не использовали его и какие-либо другие отделочные элементы, ассоциирующиеся с викторианским периодом. А заменили их другими разнообразными текстурами, например, полосками пластика».

Кейп-презерватив

битники

и

Родченко

Гардероб Беллы взрослеет, когда ее настигает пубертат. Ярче всего этот период героини отражает бледно-желтый резиновый кейп, в котором Белла, устраиваясь в бордель, выходит на улицы Парижа. Художница по костюмам, зная любовь Лантимоса к лобовым метафорам, называет вещь так: «пальто-презерватив». «Когда Белла впервые приезжает в Париж и они с Дунканом оказываются без денег, она надевает эту латексную, цвета сыра-косички штуку. Это нелепо, потому что на улице морозно. А еще потому, что она носит это пальто во время своей первой интимной встречи в борделе и, по сути, она одета в гигантский, пожелтевший от времени презерватив».

Цвет для плаща Холли Уоддингтон тоже выбрала не случайно: к нежным нюдовым оттенкам она свела всю палитру костюмов для публичного дома. «Я хотела поработать с гаммой, которая совсем не напоминала бы бордель, — рассказывает она. — Обычно сексуальное нижнее белье черного цвета. Да и все мы представляем, как оно выглядит в порнографии и секс-индустрии. Поэтому я хотела создать что-то необычное. И подумала: каким может быть самое несексуальное белье? Возможно, это нейтральные тона. Так что я решила создать целую палитру на основе оттенков кожи актрис, которые снимаются в этих сценах. Это оказалось очень мягко и приятно для глаз». Помимо агрессивного черного Уоддингтон также отказалась от корсетов, объяснив это тем, что этот предмет гардероба напрямую ассоциируется с оковами, а по сюжету сотрудницы борделя находятся там как бы не по принуждению, а по любви к сексу.

Черный появляется в жизни Беллы, как только та покидает стены публичного дома. Поступив в медицинскую школу в Париже, героиня, по задумке Уоддингтон, сливается с окружающими мужчинами. Теперь она сосредоточена на работе и больше не хочет наряжаться, забывая про легкую, воздушную, девичью одежду. Впервые ее костюм сшит из «мужской» плотной ткани. Он тяжелее, чем ее ранние наряды, и по-серьезному скроен. Образы для этого периода художница по костюмам списывала с американских битников 1950-х: «Я думала о социалистических собраниях и о том, что наша героиня будет такой битницей с их черными одеждами, беретами и черными сапогами, но перенесенная в поздневикторианский мир». А еще Холли обратилась к футуристическим трендам 1960-х. Так, белые ботинки Беллы Бакстер — дань французскому модельеру Андре Куррежу. «Идея в том, что пальцы ног героини свободны, а сама она неудержима».

О футуризме Холли Уоддингтон думала и работая над гардеробом персонажа Уиллема Дефо. Его Годвин — провидец и фантазер, поэтому дома он носит довольно прогрессивные по меркам своего времени комбинезоны. На них художницу вдохновил советский конструктивист Александр Родченко, который помимо прочего разрабатывал одежду для «нового человека» и сам для себя кроил комбинезоны с окантовкой из пластика и массивными карманами для инструментов.

Что касается стиля Дункана (Марк Руффало), на поверку довольно консервативного героя, здесь Уоддингтон обратилась к викторианским карикатурам, изображающим мужчин с набухшей грудью, деформированными ягодицами и ногами. «Мне показалось довольно забавным, что у Беллы будут эти огромные плечи, а у Дункана они, напротив, будут уменьшены, но зато будет выпирать грудь».

Фата

и

броня

Отдельного внимания в картине заслуживают два платья Беллы Бакстер — свадебное и эклектичное ярко-синее, которое мы встречаем в первой же сцене. Если вам показалось, что синее выбивается из общей палитры, то не зря: его концепция появилась уже после того, как была утверждена основная цветовая гамма картины. «Я просто обожаю синий цвет, и я очень, очень придирчива к палитре, и таков же Йоргос. У нас уже была готова эта очень мечтательная, мягкая и довольно оптимистичная палитра для гардероба Беллы, но мне нужен был полный контраст для ее гардероба из прошлой жизни». Так, Уоддингтон приобрела красивую, но «все еще недостаточно синюю» ткань, и перекрашивала ее несколько раз. «Я очень тесно работала с красильщицей, и она сделала около 20 различных образцов того, как можно было бы усилить этот синий». Отличается от остального гардероба Беллы и фасон. «Идея в том, что героиня была замужем за генералом армии, и потому платье выглядит, как кусок брони. В том числе ею навеяны и „чешуйчатые“ рукава. Наши венгерские ассистенты неделями складывали и утюжили эти рукава, чтобы получилось как надо. Это была пытка для них, но результат вышел прекрасным».

А вот идею свадебного платья Холли подглядела у Мадлен Вионне. В 1930-х годах дизайнер создала вечернее платье под названием Honeycomb (пчелиные соты) с трубчатыми жгутами и сеткой. «Я чувствовала, что это сочетание горизонтальных полос, похожее на птичью клетку, — очень хорошая аналогия браку», — говорит художница по костюмам. И добавляет, что свадебный наряд был одним из самых сложных в реализации: вместо стандартной ткани здесь задействованы довольно капризные шляпная сетка и органза. Тем не менее именно они лучше всего подошли для того, чтобы создать нечто хрупкое, воздушное и почти прозрачное. Усилия, опять же, не прошли даром — теперь Эмма Стоун называет наряд самым любимым за всю карьеру: «Я бы носила это белое платье целыми днями! И эта сетка! Из-за нее я не могла ни есть, ни пить: так плотно она ко мне прилегала. Но я никогда не носила ничего настолько же красивого». К слову, идея небольшой фаты, обрамляющей лицо, принадлежит самой актрисе. «Мне претила классическая фата, так как я чувствовала, что она совсем не подходит для этой героини, — говорит художница по костюмам. — Но в день съемки [свадебной сцены] я взяла с собой кусочек ткани. Эмма схватила его и завязала вокруг лица в узел. Вышло то, что надо».