Намеренно бессознательное

ФОТО:
LAUNCHMETRICS SPOTLIGHT, GETTY IMAGES, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

Вклад сюрреализма в моду невозможно переоценить, но не так уж просто сформулировать. Ухватить ускользающую и иллюзорную нить этой творческой взаимосвязи удалось Ольге Михайловской.

Роман моды с сюрреализмом начался вскорости после появления на свет манифеста движения. И закрутила его Эльза Скиапарелли, дизайнер, навсегда вошедший в историю моды именно как первопроходец и последовательный апологет этого самого сюрреализма. Какое-то время даже казалось, что на ней-то все и закончится, слишком уж интенсивными и скоротечными оказались эти отношения: с 1927-го по 1939-й, то есть чуть больше десятилетия. После нее уже ни один дизайнер моды не позволял себе столь беззаветного служения идеям сюрреализма, но тем не менее такие разные, а порой полярно противоположные друг другу дизайнеры, как Сен-Лоран, Маржела, Мюглер и Джонатан Андерсон, рано или поздно попадали под их обаяние.

Мир иллюзий

Рене Магритт - Влюбленные, 1928

Schiaparelli

Другое дело, что, когда Скиапарелли начинала в середине 1920-х со своими ставшими впоследствии знаменитыми свитерами-обманками, связанными артелью армянских женщин, никто, включая ее саму, и не думал называть эти первые опыты красивым словом «сюрреализм». Однако это был именно он, ведь trompe-l’oeil — одна из любимых идей сюрреалистов, потому что границы между реальным и вымышленным для них как бы не существовало, а вывязанные галстуки и банты на ее свитерах смотрелись совсем как настоящие. Кто же тогда мог представить, что в 1996-м Мартин Маржела напечатает на одежде фотографии одежды и спутает все карты, потому что будет казаться, что перед нами не платье, а юбка и грубый вязаный свитер или комбинация поверх белой футболки, и эта коллекция станет одним из программных его заявлений, но слово «сюрреализм» по-прежнему никто произносить не будет. А задолго до Маржелы, в 1952 году, в консервативном донельзя Hermès создадут целую коллекцию обманок, где изображения вещей будут нанесены на другие вещи, например, жакет и юбка или пальто на платье, или просто галстук или бант будут размашисто нарисованы на гладком, лишенном деталей платье. Потом этот прием использует и Рэи Кавакубо в коллекции Comme des Garçons FW 2009, а задолго до нее «рисовать» платья будут Роберта ди Камерино в 1970-х, но у нее эти рисунки будут напоминать бумажные одежки из детской игры «Одень куклу». Алессандро Микеле тоже вовсю проэксплуатирует обманки, нарисовав бантики и оборочки на платьях в коллекции SS 2016, а еще жабо и алую подкладку на мятно-зеленом кейпе FW 2016. И кстати, скажет: «Я одержим обманками. Идея того, что нечто существует и не существует одновременно».

Martin Margiela Весна-Лето 1996

Hermès

Comme Des Garcons Осень-Зима 2007/2008

Comme Des Garçons Осень-Зима 2012/2013 

Comme des Garçons Осень-Зима 2009/2010, «Wonderland»

Gucci Весна-Лето 2016

Gucci Cruise 2018

Про Тома Брауна и говорить нечего, его обманки и пересчитать не всякий возьмется, равно как и Moschino. Ну и конечно, нельзя не вспомнить один из главных хитов Лагерфельда для Chanel — черное платье 1983 года с искусно расшитым нагрудником, идеально имитирующим многоярусные нити бус, которые так любила основательница дома Коко Шанель, от всей души ненавидевшая Эльзу Скиапарелли со всем ее сюрреализмом. Это то самое платье, что надевала Анна Винтур на прием в Белом доме по случаю визита президента Франции и к которому она не преминула добавить еще ниточку бус от себя лично.

Thom Browne Весна-Лето 2017

Карл Лагерфельд для Chanel, 1983

Части целого

Понятно, что для сюрреалистов поиск идеальной женщины всегда обречен на провал, потому что она может существовать лишь в подсознании. Возможно, поэтому дизайнеры-сюрреалисты проявляют особый интерес к женскому телу как самостоятельному объекту. Флакон духов Эльзы Скиапарелли Shocking 1938 представлял собой женский торс, причем даже известно чей — моделью для него послужила голливудская звезда Мэй Уэст, несостоявшаяся клиентка Скиапарелли. А через 50 лет Жан-Поль Готье сделает для своих первых духов флакон в виде затянутого в атласный корсет женского тела, да еще и запихнет его в жестяную консервную банку, как сардинку.

Отсекая голову, сюрреалисты меж тем всегда проявляли особый интерес к отдельным частям тела. И здесь главное руки! Начиная с пряжки ремня Скиапарелли 1934 года, представляющей собой сжатые наманикюренные руки, их, кстати, буквально недавно почти в точности скопировали Khaite; руки, обхватывающие талию, мы видели у Марка Джейкобса в первой коллекции 1986 года, у Чалаяна в 2010-м руки словно раздирают топ на груди, у Comme des Garçons в 2007-м руки ложатся на грудь и на бедра, словно кто-то обнимает вас, подойдя сзади. Ну и знаменитые собранные из перчаток топы Маржелы обычно идут в ту же сюрреалистическую копилку еще и потому, что коллаж тоже любимый прием сюрреалиста.

Shocking, 1938

Schiaparelli

Schiaparelli

Roger Vivier

Vivienne Westwood and Malcolm McLaren “Tits” T-Shirt, 1977

Схожесть женского тела со струнными музыкальными инструментами, подмеченная еще Ман Рэем, главным сюрреалистом от fashion-фотографии — еще одна из любимых идей сюрреалистов. Тело приобретает форму гитары, скрипки, виолончели, и эта едва ли не самая чувственная идея сюрреалистов воплотилась в платье-скрипке Кристиана Лакруа для дома Patou и платье-виолончели Карла Лагерфельда для Chloé. Первое 1985 года, второе — 1983-го. В середине 1980-х всякая эстетизация формы женского тела была уместной и желанной. Нотные записи появляются в качестве основного мотива музыкальной коллекции самой Скиапарелли 1935 года, а клавиши и скрипичные ключи превращаются в пуговицы и пряжки.

Marc Jacobs Осень-Зима 1986/1987

«Андалузский пес» (1929)

Говоря о женском теле, вспомним и об одном из самых знаменитых произведений Скиапарелли опять же в соавторстве с Дали, платье Skeleton 1938 года с вышивкой — имитацией позвоночника и ребер, которое было гениально реинтерпретировано Маккуином в коллекции SS 1998, где «скелет» был выполнен из металла блистательным ювелиром, соратником Маккуина Шоном Лином. А потом в 2000-м Роберто Кавалли создал свою версию этого платья, точнее, никто не называл эти платья версиями чего бы то ни было, как и слово «сюрреализм» снова и снова слышно не было. О платье Roberto Cavalli вспомнили в 2021-м, когда в нем вышла Зендея на церемонию вручения «Золотого мяча» в Париже, у него, кстати, тоже металлический позвоночник и ребра, но попроще и понаряднее что ли.

Chloe Осень-Зима 1983/1984

Alexander McQueen Весна-Лето 1998

Schiaparelli, Skeleton dress, 1938

Вообще, разобрать человека на части — любимая сюрреалистическая забава. И тут каждая отдельная часть идет в дело. Например, женские волосы, наделенные мистической силой. У Скиапарелли они впервые распустились по рукаву жакета, созданного в соатворстве с Жаном Кокто в 1937 году. Признанный шедевр, этот жакет хранится в Метрополитен. Запрокинутая голова женщины словно лежит на плече, а золотые волосы струятся вниз до запястья, руки обхватывают талию. Все это вышито максимально реалистично и в то же время максимально точно вписано в конструкцию жакета. В 1999 году Оливье Тискенс расшил спинку жакета длинными золотистыми волосами так, что кажется, что это волосы женщины, которая его надела. Жан-Поль Готье из волос формирует шляпку-цилиндр, а у Маржелы парик сливается с жакетом из светлого искусственного волоса. И снова заметим, что слово «сюрреализм» ни у кого из них не прозвучало.

 Jean Paul Gaultier Осень-Зима 2006/2007

Жакет Schiaparelli в соатворстве с Жаном Кокто, 1937

Из прочих частей тела, а точнее уже лица, губы — едва ли не самый эротически заряженный «объект» сюрреалистического внимания. Знаменитый диван по эскизу Дали для салона Скиапарелли — вещь, растиражированная настолько, что о ней как-то даже вспоминать неловко. А вот по прошествии десятилетий губы появляются в коллекциях Сен-Лорана, который грешил отсылками к Скиапарелли: в 1966-м распахнутые алые губы располагаются прямо на груди, нечто похожее, только куда более утрированное сделает потом Джонатан Андерсон для Loewe. А в той самой скандальной коллекции 1971 года Сен-Лоран идет еще дальше и «вставляет сигарету» в вышитые сюрреалистические губы. Когда в 2000-м Миучча Прада выпустила свои знаменитые юбки с принтом в виде алых губ, все тоже немедленно вспомнили про сюрреалистку Скиапарелли, но сама Прада утверждала, что вспоминала в первую очередь как раз Сен-Лорана, а еще буржуазный шик, каким он изображен в фильмах Бунюэля. Но кто, как не тот самый Бунюэль, снял, по сути, программный сюрреалистический фильм «Андалузский пес» (1929). Вместе с Дали, кстати.

«Андалузский пес» (1929)

Yves Saint Laurent, 1966

Loewe Осень-Зима 2022/2023

Знамениты в нем первые кадры, вошедшие в историю как одни из самых шокирующих: молодой человек, которого играет сам Бунюэль, точит опасную бритву, а затем режет ею женский глаз, который тоже частенько попадал в сюрреалистический замес по понятным причинам. Красивый объект, он к тому же еще и проводник в некий внутренний мир человека, в его подсознание, куда как раз и пытался проникнуть пытливый ум истинного сюрреалиста.

«Андалузский пес» (1929)

Метаморфозы

Именно там, в подсознании, происходит неподвластное логике перемещение предметов в пространстве, которое выплескивается в реальную жизнь в виде абсурдных фантазий дизайнеров. Благодаря этим перемещениям в женскую шляпку у Скиапарелли превращается чернильница, птичье гнездо и, конечно, та самая знаменитая туфля, которая на фотографии Дали будто случайно надета на голову жены Галы. Головные уборы вообще отличное место для сюрреалистических фантазий — у Маккуина то гигантский рой бабочек на голове, то корзинка с птичьими яйцами между огромными крыльями в блистательном исполнении Филипа Трейси SS 2008.

Alexander McQueen Весна-Лето 2008

Тем более что бабочки, жуки, стрекозы, вообще всяческие насекомые, да и любая флора и фауна тоже любимый мотив сюрреалистов. В ботанической коллекции Скиапарелли бабочки и жуки превращались в пуговицы или, высаженные на прозрачное ожерелье из плексигласа, словно облепляли беззащитную женскую шейку. В этом было нечто зловещее, то, что щекотало нервы, а только этого им и было нужно.

Schiaparelli

Связь женской красоты с природными формами вообще была очень привлекательной для сюрреалистов, она сродни сновидениям, в которых женщина превращается в птицу, цветок, бабочку! Отсюда женщина-птица и женщина-цветок Мюглера или платье-лебедь Марьяна Пежоски, в котором Бьорк вышла на «Оскар» в 2001 году. Хочется, конечно, свалить сюда и бесконечные пальто из плюшевых мишек Кастельбажака и их собратьев от Moschino, но они, скорее, отправятся в одну команду с сумками-таксами Тома Брауна и сумками-слониками Джонатана Андерсона. Потому что не слишком реалистичны, зато вполне соответствуют идее сюрреалистов о перемещении предметов в пространстве, причем на не подобающие им места. 

Thierry Mugler Весна-Лето 1997

Бьорк в платье-лебеде Marjan Pejoski, 2001

Вообще, сюрреализм жил, жив и, похоже, будет жить. Так что на Эльзе Скиапарелли ничего не закончилось, а, наоборот, только началось. Осталось дождаться аналога знаменитого Сюрреалистического бала Ротшильдов 1972 года с дресс-кодом black tie, long dresses & surrealist heads, который был написан на приглашении справа налево, так, чтобы прочитать его можно было только в зеркале, со слугами, переодетыми кошками, тарелками, покрытыми мехом (явная отсылка к меховой чашке Мерет Оппенгейм 1936 года) и столами, украшенными чучелами черепах. Что касается костюмов, то скромнее всех тогда оказалась, как и положено, Одри Хепберн с гигантской, полной птиц клеткой на голове. Ну тут уж наши дизайнеры-современники точно не ударят в грязь лицом.

Понять такую живучесть идей сюрреализма в моде не так уж сложно. На самом деле их несколько. С одной стороны, это возможность оторваться от земли, уйти от понятий уместности, корректности и скучного хорошего вкуса и приблизиться к чистому искусству. Но это если о высоком, а если не только о нем, то понятно, что все эти сюрреалистические штучки — лучшие переносчики вирусного контента, заранее прошу прощения за слово «контент». Поэтому, чтобы продавать ту самую тихую роскошь, в каждую коллекцию можно добавить пару-тройку тех самых вещей, замешанных на тех самых сюрреалистических дрожжах. А рецепт отработан десятилетиями.

Philip Treacy Весна-Лето 2013