Прекрасно ли далеко?

ФОТО:
ВЕРОНИКА ГУБИНА, LAUNCHMETRICS SPOTLIGHT, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

В начале октября руководители LVMH, H&M Group, adidas Web3 Studio, Vestiaire Collective и другие отраслевые эксперты встретились на традиционном саммите Vogue Business Fashion Futures в Нью-Йорке. И попытались разобраться, что делать брендам, чтобы обеспечить себе место под солнцем в ближайшем модном будущем. Журналиста Веронику Губину вопрос заинтересовал не меньше дизайнеров и CEO модных марок — она побывала на конференции и специально для The Blueprint зафиксировала главные выводы.

Едва отдышавшись после модного марафона весна-лето 2025, мы окидываем взглядом новые коллекции и задаемся традиционным вопросом: "‎Вы полагаете, все это будет носиться?"‎. Но традиционный ответ: "‎Я полагаю, все это следует шить"‎ — сегодня звучит уже не так убедительно: есть мнение, что, стоя на пороге, а может, и за порогом экологической катастрофы, шить нужно далеко не все. Так считают и участники ежегодной конференции Vogue Business Fashion Futures в Нью-Йорке, посвященной перспективам будущего мировой модной индустрии, которая органично вписалась в программу Недели климата под эгидой Генеральной Ассамблеи ООН.

Vogue Business Fashion Futures, 2024

В поддержку этой конференции организовали почти что выставку достижений народного хозяйства, точнее, достижений отобранных Vogue Business модных стартапов. Объединяет их глобальная цель — переход с цикла дизайн-производство-продажа, приведшего нас в окрестности Армагеддона, на рельсы устойчивой циркулярной экономики. Так, стартап Arianee ($30 млн) продлевает вещам жизнь на ресейле с помощью цифровых паспортов, DressX ($17 млн) успокаивает зуд шопоголиков с помощью виртуальной одежды, BLNG ($2 млн) сокращает возвраты за счет виртуальных примерочных, а Flock AI ($1,6 млн) обеспечивает производство по запросу, позволяя брендам шить только то, что уже продано и оплачено.

Бизнес по-прежнему озабочен постоянным масштабированием производства, ростом прибыли и отчетами перед акционерами, однако прогрессивная часть человечества пытается спасти планету, и столкновение интересов двух этих сторон стимулирует новые эксперименты, технологические прорывы и в конечном счете перестройку всей отрасли, которая происходит прямо у нас на глазах.

Вывод 1: Экологичное будущее недостижимо без объединения в устойчивые конгломераты

Переход от производства, основанного на ископаемом топливе, к циркулярной экономике, основанной на возобновлении ресурсов, идет полным ходом: носить на себе продукты переработки нефти скоро, кажется, будет совсем не круто. Но даже Сара Кент, редактор отдела по устойчивому развитию The Business of Fashion, ежедневно отчитываясь в своих материалах о воодушевляющих успехах экобрендов, вынуждена признать: быть экологичным брендом дело не только дорогое, но и неблагодарное. Да, нас всех впечатляют прогрессивные инициативы Stella McCartney и Patagonia, которые вкладывают сотни тысяч долларов в лабораторные разработки веганской альтернативы животной коже, циркулярное производство и апсайкл-коллекции. Но, увы, чище от этого становится их совесть, а не планета — просто потому, что единичные усилия не могут решить столь глобальные проблемы.

Нужно сказать, что свое в некоторой степени бессилие осознают даже бренды — звезды экосегмента, так что при всех своих достижениях они не торопятся именовать себя по-настоящему экологичными. Так, например, датский бренд Ganni — со своей мощной стратегией Gameplan 2.0, то есть сокращением выбросов CO2 на 50%, солнечными панелями на крышах заводов и инвестициями в местное биоразнообразие, — даже не замахивается на термин «устойчивый», а как максимум называет себя ответственным. «До громкого звания слишком далеко», — говорит сооснователь марки Николай Реффструп. Словом, глобальные проблемы требуют глобальных решений и объединений — казалось бы, простая истина, к которой индустрия моды подошла только сейчас. Прогрессивным брендам следует объединяться в союзы, которые по своему влиянию будут конкурировать с крупнейшими модными конгломератами LVMH, Richemont и Kering.

Fendi, весна-лето 2025

Либби Уодл, генеральный директор J.Crew Group

Нам не осталось ничего, кроме как спасать планету. Цена бездействия слишком высока. При этом отдельные инициативы не делают погоды — в одиночку никто не готов решать экологические проблемы: наращивать долю возобновляемой энергии, увеличивать поставки устойчивых материалов или снижать углеродный след производственной цепочки. Но сейчас мы видим фундаментальный сдвиг: вчерашние конкуренты объединяются перед лицом катастрофы. Независимо от того, Zara это, H&M или Gucci, они объединяются и инвестируют в экологические инициативы, чтобы выводить их на уровень, на котором можно решать проблемы индустриального масштаба. Пример такого объединения — организация The Fashion Pact, инициированная президентом Франции Эммануэлем Макроном.

Ева фон Альвенслебен, исполнительный директор The Fashion Pact

The Fashion Pact появился после того, как мы наконец признали, что лишь коллективные действия могут предотвратить экологическую катастрофу. Мода сегодня — командный вид спорта. Вы же не отправляете на Олимпиаду одного спортсмена! Спрос на устойчивые материалы растет, и, по данным Boston Consulting Group, к 2030 году он превысит предложение на 133 миллиона тонн. The Fashion Pact объединяет бренды для борьбы с этой проблемой. На пилотном этапе в 2023-м с нами сотрудничало 25 брендов, включая Burberry, Giorgio Armani, Diesel, adidas Group, Moncler, Zegna и H&M Group, и более 10 000 фермеров, выращивающих хлопок по всей Индии и США (в последующие годы мы увеличим их количество до 90 000). Глобальная цель — сократить выбросы парниковых газов хотя бы на 10 000 тонн и предоставить фермерам выплаты в размере до 1,2 миллиона евро. Пилотный этап привел к сокращению выбросов углерода в среднем на 200-600 килограммов на гектар в Индии и на 950-2000 килограммов на гектар в США. А в долгосрочной перспективе программа может расшириться на дополнительные рынки поставок и рассмотреть другие материалы, например, шерсть.

Либби Уодл, Ева фон Альвенслебен

Либби Уодл, генеральный директор J.Crew Group

Да, мы достигли больших успехов в хлопковой промышленности, основной для текстильной индустрии. Выращивая хлопок, фермеры используют большое количество азотных удобрений, выделяющих углекислый газ. Так, пытаясь стимулировать их перейти с традиционного на регенеративный хлопок, мы придумали проект Unlock — коллективную программу финансирования. Она гарантирует, что бремя декарбонизации хозяйства будет ложиться не только на плечи фермеров. Благодаря Unlock они получают доступ к обучению, которое помогает внедрять новые технологии и сообщать о свежих данных, связанных с их хозяйством, а еще количественно оценивать воздействие парниковых газов. И на основе результатов получать финансовые стимулы — так называемые Unlock Units, которые для них покупают бренды — по $135,5 за штуку.

J.Crew Group

Лейла Эртур, глава отдела устойчивого развития H&M Group

Прибыль и экологичность совсем не противоречат друг другу. Если ваша цель — только расширение, эффект будет краткосрочным. Но вы можете потратить те же деньги на экологичность, которая в конце концов принесет компании еще большую прибыль. Ставить на расширение компании, не меняя ее бизнес-модель, — самоубийство. Через пару лет вы будете в аутсайдерах. В этом десятилетии мы закладываем три ключевые цели. Первая — сократить производство и найти баланс между спросом и предложением. Кто же хочет производить продукцию, которая навсегда останется на складе? Вторая — достигнуть доли переработанных материалов в 50%. Для этого мы вкладываемся в экологические стартапы. Например, среди наших проектов — компания Syre, решившая проблему переработанного полиэстера. А на повестке дня — поиск компаний, которые могут окрашивать одежду без использования воды. Мы уже инвестировали в Color Fix Al, но готовы пополнять портфель. Отсюда и третья цель — стать своего рода дистрибьютором устойчивых материалов для всей индустрии моды. В течение многих лет мы искали инновационные материалы. У нас уже есть около 25 из разных волокон, от хлопка до полиэстера, пришло время масштабироваться.

Деннис Нобелиус, генеральный директор Syre

Мы часто слышим от брендов, что повторно использовать материалы сложно — потому что невозможно перерабатывать смесовые ткани [обычно состоящие из хлопка и полиэстера]. Термин «полиэстер» и вовсе стал ругательством в индустрии моды. Но компания Syre решила эту проблему, научившись извлекать полиэстер практически из любой ткани. Мы можем взять вещь, извлечь из нее полиэстер, подарить ему вторую, третью, четвертую жизнь — и так до бесконечности. Ключевую роль в запуске Syre сыграли H&M: они обнаружили, что на рынке нет решения для переработки полиэстера в больших масштабах, и инвестировали в Syre $600 миллионов на семилетний период развития. Так они и поддержали стартап, и решили собственную проблему, и поделились решением с другими брендами, сделав нашу технологию доступной всему рынку. Важно, чтобы игроков на этом поле было как можно больше — без них игра не состоится.

Вывод 2: Индустрия входит в эру пугающего технологичного будущего. Здесь правит искусственный интеллект

Искусственный интеллект мы любим и ненавидим. Демонизируем алгоритмы, заказываем олдскульные телефоны-раскладушки и обещаем себе слезть с дешевого дофамина скроллинга, но факты неумолимы: первые строчки в мировом рейтинге сфер крупнейших инвестиций — у ИИ-ассистентов. Только после значатся энергетика, медицина и логистика. Поэтому главные тренды нового сезона — не возвращение бохо, диснейкор и оттенок фисташкового мороженого, а ChatGPT, GPT4, LargeLanguageModels, AIForFashion, ChatGPTfashion и VirtualAssistant. Представители креативных индустрий изображают из себя технофилов, геймифицирют все на свете и продают цифровые аватары, но все-таки, будучи технофобами в глубине душе, держат технологии на коротком поводке, поручая ИИ все, кроме глобальных творческих задач вроде написания этого текста.

Главный страх перед ИИ сформулировал Тим Ву, бывший специальный помощник президента по вопросам конкуренции и технологической политики в Национальном экономическом совете США: искусственный интеллект все с большей долей вероятности может претендовать на права по защите свободы слова. Так, либеральные и консервативные судьи уже расширили Первую поправку к Конституции и наделили правом свободы слова практически все, что вообще можно назвать высказыванием — независимо от того, является ли говорящий человеком или корпорацией. Поэтому если, как предрекают The New York Times, поправка будет расширена еще и для защиты машинной речи — пиши пропало. Нас ждет новая волна скандалов по защите прав интеллектуальной собственности. Запасаемся попкорном!

Нелли Менса, вице-президент по цифровым инновациям и глобальный руководитель крипто- и метавселенной LVMH

Внутри LVMH работает собственный GPT для сотрудников. Он похож на Chat GPT, но это исключительно внутренняя версия. Любой сотрудник может использовать ее для помощи в таких задачах, как написание электронных писем, создание презентаций, описание вакансий и так далее. Однако руководство конгломерата подчеркивает, что GPT никогда не заменит человеческое творчество в модной индустрии. Какой бы ни была ваша работа, технологии могут ее лишь упростить. Но давайте будем осторожны. Скандальных кейсов не избежать. Брендам необходимо будет проявлять повышенную бдительность в отношении использования ИИ таким образом, чтобы не нарушать авторские права или законы о конфиденциальности и защите данных. Только так алгоритмы не помешают по-настоящему творческим людям выражать себя.

Колби Макграбби, основатель и генеральный директор mmERCH

Сегодняшняя технологическая революция на основе ИИ помогла нам вернуться к циклу производства прошлого: дизайн, продажа и только после — производство. Этакий «кутюр для всех» в формате бренда генеративной моды, позволяющем производить вещь «по требованию». Первой для нас стала коллекция из 961 толстовки с шестью варьирующими деталями: капюшон, корпус, карман, рукав и полоса. На сайте вы создаете вещь, которая вам нравится. У нее есть чип, который подключен к блокчейну, поэтому она существует как цифровой объект. По сути, сначала вы покупаете NFT, ведь сама вещь еще не произведена физически. Это дает возможность сразу торговать ей на вторичном рынке и в целом геймифицирует процесс. Как только вы будете довольны результатом своих дизайнерских экспериментов, можете выкупить физический экземпляр вещи. До этого этапа производства она — набор данных в Excel.

Марк Джон Рой, старший вице-президент по стратегии AdoreMe

Мы давно используем генеративный ИИ в рутинных задачах, но с недавних пор мы задействуем его и в дизайне — для производства кастомизированного товара. У нас есть опция заказа персонализированных комплектов белья с помощью генеративного ИИ. Вы описываете тему для выбора принта, подбираете стиль, варьируете детали, выбираете размер — и оплачиваете заказ. Немного пугает и сбивает с толку разве что средняя вовлеченность пользователя — 5-6 минут, что для сайта о моде удивительно много. Успех был неизбежен — Victoria’s Secret купили AdoreMe за 400 миллионов долларов после того, как он стал популярным во время пандемии.

Лоуренс Ленихан, Колби Макграбби, Ранджан Рой

Лоуренс Ленихан, председатель и соучредитель, Resonance

Мы меняем то, как разрабатывается, продается и производится одежда, точнее, все это меняет наша операционная система на базе ИИ для индустрии моды. Если промышленная революция породила массовое производство, которое требовало производить вещи в таких огромных количествах, чтобы можно было сэкономить за счет масштаба, то сегодня нам не нужны эти тонны невостребованных вещей. Мы производим вещи частями, а не партиями. Например, рассчитываем, как лучше всего сделать конкретную рубашку. Мы можем сгруппировать ее с другими вещами на основе материала, на основе наличия карманов или цвета ниток. ИИ маршрутизирует заказ на фабрику — никаких больше минимальных партий и никаких отходов.

Adidas

Нелли Менса, вице-президент по цифровым инновациям и глобальный
руководитель крипто- и метавселенной LVMH

Если вы играете в Fortnite или Roblox, то это не значит, что вы будете играть в них и в 50 лет. Но это значит, что тогда вам будет комфортно выбирать и примерять наряды онлайн, — и бренд должен быть готов к приходу таких покупателей. Геймификация — безошибочное направление для любого бизнеса сегодня. Но любовь к технологиям не отменяет нашу усталость от их навязчивости. Поэтому, например, мы больше не используем термин NFT — он пугает и отталкивает. Изменилась реакция и на слово «метавселенная», хотя оно по-прежнему есть в названии моей должности. Не поймите неправильно: покупатели интересуются NFT и метавселенными — просто мы больше не используем эти термины, они слишком технологичны. Впрочем, как и многие другие модные словечки, что стали выходить из обихода, даже если технологии, которые за ними стоят, продолжают распространяться (единственное исключение — ИИ, его роль сегодня особенная). Причина, на мой взгляд, в нашем противоречивом желании использовать технологии изо дня в день себе во благо, но не быть их рабами. И измерять их эффективность цифрами: вовлеченность, конверсия, сокращение объема возвратов. Поэтому мы используем термин digital craftsmanship — «цифровое мастерство», и для экспериментов на этом поле сформировали отдельную внутреннюю команду. Для них в распоряжении весь портфель — от Louis Vuitton и Dior до Rimowa и Sephora.

Работа моей команды — соединять интересы наших брендов с возможностями технологических компаний. При этом безопасным для бренда способом. Поэтому иногда нужно уметь говорить «нет». Так, недавно я выступила против выхода в метавселенную одного из брендов Sephora — доверие здесь имеет решающее значение, поскольку обычно люксовый продукт с историей, чей успех зиждется на наследии ремесленных практик, сторонится рискованных экспериментальных технологий. А например, месячный эксперимент Fenty Beauty в Roblox, наоборот, имел успех, потому что юная аудитория Fenty Beauty — это и есть пользователи Roblox. Кроме того, прошлым летом мы запустили клубное членство с доступом за $39 000 — столько стоит один NFT. Проект нашел свою нишевую аудиторию — 200 участников. Сама покупка членства — это NFT, но она связана с физическим продуктом — доступом к закрытым мероприятиям, таким, как, например, вечеринка во время Олимпиады в Париже, возможность приобретать продукты LV с подиума или специальные товары для участников программы.

Эрика Уайкс-Снейд, глобальный вице-президент и генеральный директор
adidas Web3 Studio

Я не верю, что все мы однажды полностью запремся в виртуальной реальности, но это не отменяет того факта, что поколение альфа растет не в Instagram, а в Roblox — и чем больше времени оно там проводит, тем больше оно будет тратить на виртуальную одежду и аксессуары. Через десять лет эта технология станет лишь актуальнее. Прямо сейчас идет настоящая битва, попытка заставить бренды понять, что за 3D-активами будущее. И будущее это случится не через пять лет, оно наступает уже сейчас. Да, игры все еще на пути к той стадии, на которой каждый бренд будет считать их необходимым каналом. Если они релевантны, то они уже в метавселенной. Если их там нет, им следует начать беспокоиться.

Сейчас мы запускаем большой проект аватаров ALTS от adidas, которые будут совместимы как с платформами Web2, так и с платформами Web3. Компания полным ходом осваивает метавселенную и технологии блокчейна. Когда adidas выпустил свою первую коллекцию NFT в 2022 году, технология блокчейн доминировала в разговорах о метавселенной. Тот факт, что в 2024 году мы не свернули с пути, означает, что у нас есть фундаментальная убежденность в верности этого шага.

Вывод 3: Ресейл и прокат опережают по темпам роста люксовую торговлю  

Директор лаборатории энергетики, климатической справедливости и устойчивого развития Нью-Йоркского университета Эми Джаффе посчитала все за вас: за последний год вы не надевали 30% вещей из своего гардероба, а 25% не носите годами. Решение — ресейл. В 2019 году — а именно тогда дальновидные инвесторы вложились в этот сегмент — рынок перепродаж составлял скромные 5 миллиардов долларов (для сравнения: объем люксового ретейла достигал 350 млрд). К 2023-му же ресейл вырос ровно в 10 раз — до $50 млрд.

Бренды вроде Patagonia, & Other Stories, Levi’s, а с недавних пор и Gucci стали запускать программы trade-in и resale для обмена старых вещей на новые со скидкой. А бывшие и нынешние редакторы крупных модных изданий — подогревать интерес к винтажной моде. Например, Лиана Сатенстайн из Vogue в своем проекте Never Worn подсвечивает реликвии, часто неношеные, в гардеробах влиятельных лиц индустрии. Журналистка The Cut Эмилия Петрарка собирает поклонников своей рассылки Shop Rat, чтобы поговорить о находках с блошиных рынков. А Лейрд Боррелли-Перссон ежедневно пополняет рубрику архивных показов на Vogue Runway; занимательный факт — читатели кликают на нее чаще, чем на новые шоу.

Пять лет назад авторы блогов о финансовой грамотности в России пытались внушить нам: «Сумка — это не инвестиция». Пользуясь случаем, отвечаем коротким, но весомым фактом: только с 2019 по 2022 год стоимость Hermès Birkin выросла на 79%. Это, разумеется, не предел.

H&M Group

Дженнифер Хайман, соучредитель и генеральный директор Rent the Runway

Причина перепотребления в моде — постоянная погоня за новизной и разнообразием. Когда вы переходите от H&M и Zara к еще более доступным Shein и Temu, которые продают платье уже не за 30 долларов, а за 7, вы можете позволить себе еще больше товаров. В результате среднее количество единиц, покупаемых в год, продолжает расти. Добавьте сюда возвраты — мы привыкли заказывать ворох вещей, зная, что вернем 99%. Да, в теории мы ценим устойчивость, но на практике демонстрируем, что нам просто хочется хорошо выглядеть каждый день. Поэтому-то массмаркет сегодня — это 90% всей отрасли. Он понимает, чего хочет покупатель — постоянной новизны. А прокат и аренда предлагает ему то же самое по цене массмаркета. Я думаю, единственная разница между перепродажей и арендой заключается только в количестве времени, которое человек проведет с вещью. Обе модели — обычный лизинг.

Когда я запускала Rent the Runway в 2009-м, можно было купить много классных товаров у дизайнерских брендов и сдавать их в прокат (во время рецессии универмаги продавали вещи со скидкой около 80%). Но вместо этого я отправилась к 30 брендам, которые потенциально могли согласиться сотрудничать. Я помню, как скептически они были настроены к Rent the Runway. Мол, кто вообще будет покупать их одежду, если ее же можно будет взять напрокат? Многие даже наняли экспертов McKinsey, опасаясь того, что мы поглотим их бизнес. И я рада тому, что они это сделали: результаты анализа показали, что около 50% будущих клиентов брендов впервые познакомились с ними, взяв напрокат вещи именно на Rent the Runway. Сегодня наш среднестатистический клиент арендует около 45 новых брендов каждый год. Отсюда и неслучайная выборка вещей на сайте: обычно это самые горячие тренды — вещи, рационального смысла покупать которые нет, зато есть смысл арендовать. Подписка Rent the Runway нужна как раз для новизны и разнообразия.

Gucci, весна-лето 2025

Самина Вирк, генеральный директор Vestiaire Collective North America

Vestiaire Collective отмечает в этом году 15-летний юбилей. Главный итог — ресейл растет быстрее люксовой торговли. Согласно исследованию консалтинговой компании BCG, в 2023-м потребители купили одежды и аксессуаров на сумму около $50 миллиардов — это 12% от суммы покупок новых предметов люкса. В то время как одни бренды обеспокоены влиянием рынка перепродажи на продажи своих новинок, другие бренды вроде Gucci экспериментируют со способами внедрения перепродажи в свою розничную модель. Например, партнерство Gucci с Vestiaire Collective позволяет клиентам обменивать их прежние покупки на специальные кредиты в магазинах бренда. Процесс похож на перепродажу авто: Gucci и Vestiaire проверяют подлинность и состояние товаров, затем восстанавливают их и продают, а клиент, инициировавший сделку, может совершить еще одну покупку [на вырученную сумму].

И это золотая жила. Согласно данным McKinsey, они — движущая сила отрасли с приростом 20-30% в год. Благодаря таким темпам к 2030 году рынок перепродажи предметов роскоши в целом вырастет на 10-15%. Эти цифры должны заставить люксовые бренды вступить в игру. Если их популярные товары будут доступны только на сторонних платформах, клиенты будут строить отношения с платформами (и даже с конкретными реселлерами), а не с самими брендами.

Вывод 4: Обратная логистика расширяется и расширяет рынок труда

В эпоху электронной коммерции прямая логистика — производство, дистрибуция и доставка — стали лишь началом жизненного пути товара. Если товар совершает хотя бы один шаг назад по этой цепочке —- например, клиент оформляет возврат, — речь заходит об обратной логистике. И важность ее только растет. Бум e-commerce привел к засилью возвратов: заказать дюжину свитеров на примерку, чтобы выбрать один, а остальные отправить обратно за счет продавца, — любим, умеем, практикуем. Однако путь продукта на возврате не заканчивается: нужно обслужить возврат, диагностировать его причину, определить состояние возвращенного продукта, вернуть на склад, восстановить, уценить, переупаковать или утилизировать. В условиях ориентации на устойчивую моду, провозгласившей вечную жизнь вещи и бесконечную ответственность продавца за нее, расширился и клиентский сервис: обслуживание, ремонт, апсайклинг, ресейл, аренда и даже утилизация. Все это — бесконечная обратная логистика: доставки, доставки, доставки. Чтобы снизить их количество, боги обратной логистики совершенствуют виртуальные примерочные (например, Flock AI и Arxy), заводят цифровых помощников, консультантов и стилистов (типа Nordy у универмага Nordstrom или Saksbot у Saks Fifth Avenue) и персонализируют продукцию, чтобы исключить возможность возврата: вспомним, например, обвесы на сумках Miu Miu или вышивку на аксессуарах Coach. Наконец, они заводят продуктам цифровые паспорта Arianee и Blue Bite, чтобы те существовали в мире обратной логистики в статусе законных граждан.

Loewe, весна-лето 2025

Макс Александр, старший вице-президент по глобальным
стратегиям, GXO Logisticsa

В циркулярной экономике ресейла и аренды много доставок. В традиционной коммерции та же проблема, но причина в другом — возвраты. В среднем они составляют 20-30% от покупок. Это настоящая эпидемия для индустрии моды: она влияет на прибыль, разочаровывает клиентов и, главное, препятствует прогрессу в области устойчивого развития, сводя на нет все усилия. По оценкам Британского совета моды, модному рынку одной только Великобритании в 2022 году возвраты обошлись не менее чем в 7 миллиардов фунтов стерлингов. Это привело к выбросам примерно 750 000 тонн CO2, и 350 000 тонн пришлось на процессы обратной логистики. В США Национальная федерация розничной торговли оценивает стоимость возвратов в 743 миллиарда долларов, это составляет 14,6% от всех покупок. Мы полностью посвятили себя процессам обратной логистики в люксовом ретейле, и главный вывод, который мы сделали, — нужно вводить цифровые идентификаторы, или паспорта, для каждого продукта, размещая их на блокчейне. Для товаров это надежное будущее.

Ромен Каррере, Кристин Марзано

Ромен Каррере, CEO, Aura Blockchain Consortium

Цифровые паспорта органично встраивают продукт в циркулярную экономику. Они позволяют иметь всю информацию для дальнейшего отслеживания продукта. Для удобства мы ввели новые термины, которые теперь нужно выучить всем: восходящий поток — это вся информация о продукте, начиная с происхождения материалов и до момента покупки, а нисходящий поток — все этапы после покупки, куда входит страховка, передача права собственности, апсайклинг, ресейл, аренда, все — от ремонта и чистки, утилизации, переработки до доступа к различным мероприятиям бренда. Как видно, нисходящий поток куда шире — здесь все самое интересное только начинается.