Лебединая песня
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Марелла Аньелли была «королевой» Италии и любимой «лебедушкой» Трумена Капоте, позировала Ричарду Аведону и Энди Уорхолу, а еще знала толк в искусстве, садах и виллах. Полина Садовникова изучила историю итальянской аристократки, которую называли обладательницей «лучшего вкуса в мире».
Она училась у Эрвина Блюменфельда, а потом стала «королевой» Италии
Ночь в поезде Турин—Париж зимой 1953-го так запомнилась Марелле Аньелли, что она посвятила ей отдельный кусок в своих мемуарах. «Вскоре после свадьбы я решила поехать в Париж на шопинг. Оказалось, что удобнее всего было сесть на ночной поезд, выезжавший из Турина. Я зашла в вагон и обомлела: все внутри выглядело знакомым. В ванной комнате — аккуратно сложенные полотенца с моими инициалами, мои любимые кремы и мыло. Постельное белье было точь-в-точь как в нашей спальне. На столике — ваза со свежими цветами. Дворецкий сказал, что Аньелли всегда путешествуют в таких условиях. Тогда я впервые по-настоящему осознала, что они ведут совсем другой образ жизни — не тот, к которому я привыкла», — писала урожденная Марелла Караччоло дей Принчипи Ди Кастаньето. По сравнению с будущим мужем — внуком основателя автомобильной компании Fiat и наследником семейного бизнеса, а еще вилл и квартир в Турине, Риме, Париже, Нью-Йорке, Санкт-Морице и Виллар-Перозе — Марелла воспитывалась в куда более скромных условиях.
Она выросла на флорентийской вилле XVI века, в семье наследницы завода по производству виски Bros. & Co., американки Маргарет Кларк и неаполитанского патриция Филиппа Караччоло. До Великой депрессии Караччоло жили безбедно и беззаботно — на наследство и деньги от Bros. & Co. В начале 1930-х отец Мареллы пошел в дипломаты — и стал первым из Караччоло Ди Кастаньето, кому пришлось самостоятельно зарабатывать на жизнь. Забот у аристократического семейства прибавилось, но жили они все равно безбедно. Марелла изучала искусство и дизайн в Академии изящных искусств и Академии Жюлиана в Париже. В начале 1950-х переехала в Нью-Йорк, где полтора года работала моделью и ассистировала классику фотографии Эрвину Блюменфельду — автору знаковых обложек Vogue и Harper’s Bazaar. После получила предложение стать итальянской корреспонденткой Condé Nast, но отказалась: обручилась с «невенчаным королем Италии» и одним из влиятельнейших людей в стране Джанни Аньелли, с которым Марелла познакомилась через знакомых вскоре после Второй мировой.
26-летняя Марелла и 32-летний Джанни Аньелли поженились 15 ноября 1953 года. По меркам Аньелли торжество было скромным: на венчание в часовне замка Остхоффен в 15 километрах от Страсбурга (там, в Совете Европы, отец невесты работал генеральным секретарем) пригласили около 60 человек. Марелла впервые в жизни надела Balenciaga: белоснежное платье, подпоясанное лентой, с наглухо закрытым воротом. Джанни был во фраке и с тростью: в том же году он попал в аварию (по легенде, спасаясь от своей возлюбленной, аристократки Памелы Гариман, которая уличила его в измене) и передвигался на костылях. «Новый Fiat подъедет через шесть месяцев», — шутили гости. Lady Fiat (так Мареллу называли итальянские газеты) была на третьем месяце беременности.
Она была моделью Аведона (и «самой богатой женщиной, которая хотела выглядеть бедно»)
В том же 1953 году Марелла Аньелли позировала Ричарду Аведону: ее черно-белый портрет вошел в историю, хотя поначалу красоту итальянской аристократки фотограф не оценил. На съемке настояла Диана Вриланд, которая тогда работала редактором моды Harper’s Bazaar: Марелла, по ее мнению, была «олицетворением благородства». Аведон заявил, что из-за длинной шеи Аньелли напоминает ему «то ли жирафа, то ли птицу эму». Марелла действительно мало походила на типичную «аведоновскую женщину» — эмансипированную, изысканную и при этом не боящуюся открыто демонстрировать собственную сексуальность. Но кое-что ее с ними роднило: «Женщины, которых я считаю привлекательными, не выглядят идеально: что-то в их пропорциях или чертах лица должно быть необычным. Синьора Марелла Аньелли — самая красивая женщина, которую я когда либо фотографировал», — говорил Ричард Аведон в 1954-м и впоследствии настаивал на том, чтобы именно этот портрет открывал его ретроспективу в Метрополитен-музее.
Фотография впечатлила и Кристиана Диора. Дизайнер рассказывал главному редактору Harper’s Bazaar Кармел Сноу, что портрет Мареллы Аньелли среди прочего вдохновил его на создание платьев H-образного силуэта: с открытыми плечами, подчеркивающих длинную шею.
В Christian Dior Марелла Аньелли появлялась редко — больше любила Balenciaga, Courrèges, Valentino. Когда 23 февраля 2019-го Марелла Аньелли скончалась в возрасте 91 года на семейной вилле в Турине, модные издания от Vogue до WWD опросили всех, кого она носила: от Джорджо Армани до Дианы фон Фюрстенберг (ее муж Эгон был племянником Джанни Аньелли). Но самую хлесткую цитату, описывающую стиль Мареллы, в свое время выдал Оскар де ла Рента: «Самая богатая женщина из всех, кого я знаю, всегда хочет выглядеть бедно». На парадных портретах Хорсту П. Хорсту она, может, и позировала в шелках, но в реальной жизни одевалась в платья прямых силуэтов, водолазки, капри и лоферы Tod’s. Не чуралась ярких цветов: красный кашемировый топ сочетала с чулками в тон и синей юбкой из денима.
Ювелирные украшения Марелла Аньелли, впрочем, обожала — их дарил Джанни. Свое любимое ожерелье она описывала в мемуарах: «В 1955 году Джанни ездил в Индию вместе с сестрой Кристианой и ее мужем. В Джайпуре они зашли в ювелирный дворец (буквально The Gem Palace) в поисках чего-нибудь уникального. Взгляд Джанни остановился на двух рубиновых и изумрудных нитях, которые принадлежали махараджи Джайпура. Он попросил распустить их и собрать в цельное ожерелье».
Она дружила с Труменом Капоте — и была его лебедушкой numero uno
Марелла Аньелли была первой, кому Трумен Капоте зачитал отрывки из «Услышанных молитв» — скандального романа про тайны «лебедушек» и других героев светских хроник, который обернулся для писателя социальным самоубийством. В 1965-м Аньелли позвали Капоте в круиз по Адриатическому морю: Марелла считала Трумена своим ближайшим другом, держала для него самую большую гостевую комнату дома в Турине, считала молодым гением, хвалила «Завтрак у Тиффани» и «Хладнокровное убийство». «То, что Трумен зачитал на яхте, показалось мне пустым чтивом. Это была не книга, а сборник сплетен. Он ответил: «Ты не понимаешь, я стану американским Прустом», — писала Марелла в мемуарах под названием «Последний лебедь» и подчеркивала, что разочаровалась в Трумене Капоте еще в 1970-м, за пять лет до публикации главы La Cote Basque в журнале Esquire. Тогда Аньелли оказалась в окружении других светских подруг писателя в ресторане на Мэдисон-авеню — и осознала, что такие доверительные отношения Трумен Капоте построил не только с ней. «Когда я сказала: «Странно, я считала себя единственной лебедушкой», он ответил только: «О, дорогая, ну что же». Наше общение сошло на нет. Я часто думала, что черно-белый бал был нужен ему только для того, чтобы собрать в одном месте всех героев своей будущей книги. Разница между Прустом и Капоте в том, что первый влюблен в своих героев. Капоте же презирает людей, о которых рассказывает, хотя и не стесняется их использовать».
В «Услышанных молитвах» Марелла Аньелли упоминается лишь однажды, да и то вскользь: «На лыжах Кейт Макклауд каталась великолепно – не хуже Дорис Бриннер, Евгении Ниархос и Мареллы Аньелли. Каждое утро вертолет поднимал девушек на Корвилью, там они обедали, а потом спускались на лыжах обратно». Впрочем, роман, как известно, дописан не был. Возможно, «лебедушка numero uno», которую Трумен Капоте считал красивее даже своей любимицы Бэйб Пейли, фигурировала в других отрывках. Рассказ «Яхты и вещи» про (предположительно) издательницу The Washington Post Кэтрин Грэм, которая курила гашиш в компании 25 турков, откопали в архивах Трумена Капоте только в 2012-м.
Она позировала Энди Уорхолу и коллекционировала искусство
Зимой Аньелли катались на лыжах в швейцарском Санкт-Морице, лето проводили на Лазурном Берегу во Франции, к осени перебирались в городок Виллар-Пероза (там, недалеко от Турина, находилась любимая семейная вилла Джанни на 50 комнат), а в ноябре приезжали в Нью-Йорк, где пополняли свою коллекцию искусства. Ходили по галереям и мастерским вместе с другом, галеристом Лео Кастелли, и позировали Энди Уорхолу.
«Вскоре мы с Джанни осознали, что понятия не имеем, куда девать нашу коллекцию искусства. Поэтому в 1969 году он попросил архитектора Гаэ Ауленти спроектировать для нас квартиру в Милане специально под работы художников. В 1980-м такое место понадобилось и в Нью-Йорке: часть коллекции перевезли в двухэтажную квартиру на Парк-авеню», — вспоминала Марелла. Вероятно, к 2002 году Аньелли поняли, что проще открыть собственный музей. Сейчас работы Матисса, Модильяни, Ренуара и Мане из семейной коллекции хранятся в Турине, в Пинакотеке имени Джованни и Мареллы Аньелли. За дизайн отвечал Ренцо Пьяно.
Но в первую очередь — занималась дизайном
В середине 1970-х Марелла не только собирала искусство, но и занималась дизайном тканей, причем вполне успешно: в Италии она сотрудничала с компанией Ratti, во Франции — со Steiner, в Америке — с Martex и Marshall Field’s. Но в 1983-м Джанни сделали операцию по шунтированию — и Марелла решила посвятить себя заботе о муже, домах и садах. Дети в ее планах не значились: активного участия в воспитании сына Эдоардо и дочери Маргариты Аньелли не принимали. «Джанни так вообще был довольно равнодушным отцом, — говорила Марелла. — Но это очень в духе итальянских мужчин: отцовские чувства им практически не свойственны, они очень нарциссичны».
Архитектура и ландшафтный дизайн Аньелли тоже интересовали не всегда. Своей племяннице она признавалась, что «первые четыре года после свадьбы провела за чтением французских романов, пытаясь понять, чем занять свое время». Джанни Аньелли недовольства по этому поводу напрямую жене не высказывал, но на пятый год совместной жизни попросил знакомую графиню преподать Марелле урок домоводства. «Мне позвонила графиня Вольпи. Властная венецианская драгоница — так все ее называли — заявила, что наслышана о моих трудностях с управлением хозяйством, пригласила в гости и выдала фразу, которую я не забуду никогда: “Запомни, моя девочка, чтобы подхватить мужа, достаточно и кровати. Но чтобы его удержать, нужен хорошо обустроенный дом”». (Спойлер: в случае с Джанни Аньелли это не помогло: он, хоть и называл жену «единственной женщиной, которую по-настоящему уважает», имел романы на стороне; «Как там звали жену Одиссея? Пенелопа? Это я», — иронирозовала на эту тему Марелла.)
К работе над интерьерами и ландшафтами Марелла Аньелли привлекала лучших дизайнеров: от Уорда Беннета до Рассела Пейджа. Больше всего она гордилась виллой Aïn Kassimou в Марракеше, которую купила у семьи Эрмес и переделала вместе с дизайнером интерьера Биллом Уиллисом и ландшафтным архитектором Мэдисоном Коксом, директором Fondation Pierre Berge — Yves Saint Laurent. После смерти Джанни Аньелли в 2002-м Марелла продолжала заниматься хозяйством и принимала гостей. Ее племянница вспоминала, что в 90 Аньелли все еще была хорошей собеседницей: интересовалась новостной повесткой, рассказывала истории не хуже своего заклятого друга Трумена Капоте, славилась остроумными шутками и редким талантом к месту вставлять анекдоты, а еще всегда соблюдала правило трех s — niente sogni, salute и soldi. За столом — никаких разговоров про сны, здоровье и деньги.
