Смерть ему к лицу

ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В прокат выходит «Дракула» Люка Бессона — амбициозный проект с Кристофом Вальцем и Калебом Лэндри Джонсом («Прочь», «Три билборда на границе Эббинга, Миссури»). По сюжету исторический Влад Дракула отрекается от Бога после смерти жены, а затем становится вампиром и дожидается ее перерождения. И это только одна из версий биографии легендарного графа. Иван Чекалов заточил клыки, выкрал из музея бархатный плащ и рассказал, как образ Дракулы менялся на протяжении столетий.

Колосажатель из ордена Дракона

«Бысть в Мунтьянской земли греческыя веры христианинъ воевода именем Дракула влашеским языком, а нашим — диаволъ» — с этих слов начинается «Сказание о Дракуле воеводе», написанное (предположительно) русским дипломатом на службе Ивана Великого Федором Курицыным. В 1480-х Курицын в качестве посла бывал в тех самых землях, где всего за несколько десятилетий до этого господарь княжества Валахии Влад III Цепеш — «колосажатель» — казнил бояр, вел войны с Османской империей и превращался в мифологическую фигуру. Собственно, мифологизации жестокого правителя труд Курицына значительно помог — он не был первым художественным текстом о Дракуле (как минимум уже существовала немецкая поэма «О злодее...»), но точно был самым ярким. Живописные сцены сжигания заживо, отсечения рук и прибивания шапок «гвоздиемъ малым железным ко главам» моментально врезаются в память и создают образ, во многом не соответствующий действительности.

«Дракула», 2025

First things first — «а нашим — дьявол». Первоначально «Дракула», то есть «дракон», означало принадлежность Влада к рыцарскому ордену Дракона. Уже значительно позже за жестокость государя его прозвище стали сокращать до «драк» — «дьявол». Влад III действительно отличался изрядной кровожадностью даже на фоне отнюдь не вегетарианского XV века. Вернувшись на родину после детства в заложниках у турецкого султана, Владислав начал стремительно централизовать земли своей родной Валахии, что называется, наводить порядок жесткой рукой. Многие были недовольны — от влиятельных аристократов, стремительно терявших политическое влияние, до заморских купцов, чью деятельность ограничивали в пользу «отечественного производителя». С несогласными правитель не церемонился — и на кол сажал, и пытал, и устраивал военные набеги. В итоге спустя всего шесть лет правления Владислава сместил с престола собственный брат. Влад же попал в тюрьму, где провел 12 лет; после он попытается вернуть себе власть, но будет убит, оставшись в истории Румынии спорным героем, защищавшим «национальный суверенитет» драконовскими методами, а в литературе — бессмертным (даром что прожил всего 45 лет) упырем, питающимся кровью своих жертв.

Кровь — это жизнь

Как и большинство архетипических персонажей поп-культуры, граф Дракула не возник на пустом месте. Брэм Стокер, автор романа «Дракула», собрал своего героя, словно монстра Франкенштейна, по кусочкам. Чудовищное кровосмешение: имя реального господаря Валахии приклеилось к повадкам нежити из общеевропейского фольклора, внешность друга Стокера, актера Генри Ирвинга, наложилась на манеры вампиров из текстов Джона Полидори и Джозефа Шеридана Ле Фаню.

«Дракула», 2025

Легенды о вампирах были частью многих культур. В Вавилоне рассказывали про демоницу Лилит, которая питается кровью младенцев. В арабских сказках злые духи были не прочь полакомиться и кровью взрослых. Обитали вампиры и в Древней Греции, и в Риме, и, конечно, в румынском фольклоре.

Впервые канонический — как мы его представляем сегодня — вампир появился в одноименной повести Джона Полидори. Она была написана на спор в 1816 году — в результате того же спора Мэри Шелли сочинила «Франкенштейна, или Современного Прометея». Злобная нечисть трансформировалась в обаятельную и тем более серьезную напасть. Повесть стала невероятно популярной — ей, например, восхищались Лермонтов и Пушкин. В 1872 году ирландский писатель Джозеф Шеридан Ле Фаню в «Кармилле» сделал из вампира вампирессу, что придало тексту провокационный оттенок. Одно дело, когда мужчина кусает женщину, совсем другое — когда женщина покушается на представительницу своего пола.

«Дракула», 2025

25 лет спустя другой ирландец, директор лондонского театра «Лицеум» Брэм Стокер выпускает «Дракулу». Текст, состоящий из лоскутков — писем, корабельных журналов, дневниковых записей, — окончательно превратил Дракулу в символ мрачного будущего. Элегантный трансильванский граф, прекрасно владеющий английским языком, увлекающийся историей архитектуры, планомерно покоряет викторианский Лондон. Это уже не демон, не «напасть», а экзистенциальный вызов современности. Умнее, сильнее и могущественнее каждого персонажа книги по отдельности, граф Дракула еще и способен подчинять их своей воле — это можно прочитать и как страх колониальной Великобритании перед угрозой с Востока, и как полноценный вызов мироустройству «золотого» XIX века.

Ногти-когти, подводка для глаз

Кинематограф, еще вчера представлявший из себя коллекцию минутных фильмов про поезда, игру в карты и морское купание, к 1920-м годам трансформировался в «важнейшее из искусств». Стоит ли удивляться, что здесь снова возник граф Дракула? Вернее, не Дракула, а Орлок из картины 1922 года «Носферату, симфония ужаса» — вдова Брэма Стокера Флоренс отказалась продать режиссеру Фридриху Мурнау авторские права. В результате изменилось не только имя главного героя, но и место действия (Германия вместо Англии), некоторые детали сюжета; сам вампир превратился в «носферату» — «неумершего». Экспрессионистское видение Мурнау добавило герою мрачных акцентов: бледное лицо и лысый череп, могучие брови и длинные ногти, глаза навыкате. Кроме того, Носферату стал бояться солнечного света — в противовес стокеровскому Дракуле, который преспокойно гулял днем в зоопарке. «Симфония ужаса» представила графа в виде хтонического монстра, будто после ужасов Первой мировой войны вампир больше не стеснялся своего истинного обличья. 

«Носферату, симфония ужаса», 1922

Через пятьдесят лет тот же образ развил Вернер Херцог в ремейке 1978-го «Носферату: Призрак ночи» с Клаусом Кински в главной роли. Печальные глаза, старомодный сюртук — он уже гораздо более походил на человека. Его даже было в чем-то жаль, словно за чередой столетий вампир потерял смысл существования. Мировые войны ушли в прошлое, а насилие никуда не делось. Шок сменился посттравматическим расстройством. 

«Носферату. Призрак ночи», 1978

А вот в недавней картине Роберта Эггерса монстр идейно вернулся к экспрессионистскому видению Мурнау. Сегодня такая экспрессия кажется формалистским карнавалом и скорее уводит зрителя от тревожной действительности, чем приближает к ней. Даром что внешне персонаж изменился до неузнаваемости — носферату приобрел могучий торс, пышные усы и изящный чубчик, будто «оживший» Влад Цепеш или Тарас Бульба.

Несмотря на культовый статус «носферату», архетипическим Дракулой стал другой вампир — из фантазии Universal 1931 года. Синоним голливудского лоска, волшебно эскапистский Бела Лугоши исполнил роль аристократа из мира грез. Все в его образе (подводка для глаз, плащ, танцевальные движения рук а-ля летучая мышка) не только проявилось в продолжениях картины, но и повлияло на многие поколения кинематографистов вплоть до Геннди Тартаковски, создателя «Монстров на каникулах».

«Носферату», 2024

Что характерно, повадки Лугоши заметны даже в Дракуле Кристофера Ли из фильма 1958-го, хотя актер специально не смотрел предыдущих картин. Этот фильм, снятый на студии Hammer, породил (как и картина Universal в свое время) целую серию ужастиков. Но главное ее достоинство в другом. Ли наконец раскрыл сексуальность Дракулы — важнейший лейтмотив романа Брэма Стокера. В преддверии секс-революции, на фоне которой выходили продолжения фильма, это звучало чуть ли не пророчески. Но — опять же — дух Лугоши здесь явно витал: характерный плащ, манеры, прическа... Так что врет группа Bauhaus, когда поет Bela Lugosi’s Dead, — Лугоши живее всех живых и восстает из могилы каждый раз, когда киношникам нужен универсальный референс.

«Дракула», 1958

«Дракула», 1931

Иначе взглянул на персонажа Фрэнсис Форд Коппола. Как следует из названия, «Дракула Брэма Стокера» (1992) воссоздает первоначальное видение писателя. Удалось ли — вопрос открытый, но облик Дракулы в исполнении Гэри Олдмена оказался действительно близким к оригиналу. Как и в романе, внешность вампира меняется — чем дальше продвигается повествование, тем моложе выглядит трансильванское чудище. Из дряхлого демона с бюстгальтерообразной прической он преображается в элегантного джентльмена в цилиндре; образ дополняют синие очки и волосы до плеч. Коппола тянулся к аутентичности не только в конечном образе Дракулы, но и в съемочном процессе: наотрез отказывался от зеленых экранов и CGI, всего дважды использовал оптические эффекты. Идея заключалась в том, чтобы снять фильм, который технически могли создать во времена Брэма Стокера. Возможно, в этом проявилась тяга к аутентичности конца XX века, приведшая, скажем, к взлету аутентичного исполнительства в академической музыке и целому вороху экранизаций классики. А может, просто сказались непомерные амбиции мегаломана Копполы — кто знает?

«Дракула Брэма Стокера», 1992

В постмодернистские 1990-е годы и вплоть до сегодняшнего дня появляются радикально новые взгляды на персонажа. Вспоминается смешной вампир с желтой вставной челюстью, сыгранный Николасом Кейджем в «Ренфилде» (2023), или неуклюжий Лесли Нильсен в «Дракуле: Мертвом и довольном» (1995) Мела Брукса. Поп-культуру одолела мания переосмыслений — и вот у нас есть модный, в плаще на голое тело, Дракула из готического, с ню-металлом в саундтреке, «Дракулы 2000» (2000), оказывающийся ко всему прочему еще и Иудой Искариотом (буквально). Бойцовский Дракула, сражающийся с Ван Хельсингом в виде гигантской демонической летучей мыши в «Ван Хельсинге» 2004 года. Или выходящий раз на раз с Блэйдом (правда, еще в доспехах и с мечом) в «Блэйде: Троица» (2004). А псевдоисторический, фэнтезийный Дракула из фильма 2014 года с Люком Эвансом проходил подготовку у янычар, где за ярость в битвах получил прозвище Сын Дракона. Еще там есть вампиры — монахи Румынской православной церкви.

«Ренфилд», 2023

«Монстры на каникулах», 2012

Самый же XXI-вековый образ Дракулы — хрупкого и рефлексирующего героя 2010-2020-х — был представлен Геннди Тартаковски в мультфильме «Монстры на каникулах». Вообще образ трогательного вампира не нов — возьмите хотя бы графа фон Знака из детского шоу «Улица Сезам», очаровательную вариацию на тему Белы Лугоши с пурпурным лицом, обсессивным пристрастием к математике и кошкой Фаталитой. Или фильм (и сериал!) «Что мы делаем в тени». Но именно в мультфильме Тартаковски трогательность превратилась из индивидуальной черты в зеркало эпохи. Здесь граф Дракула управляет шикарным отелем для монстров, где обитают Квазимодо, Гремлин, Человек-невидимка и монстр Франкенштейна. Этот Дракула, озвученный Адамом Сэндлером, никого не пугает. Более того, он сам боится людей. А его основная забота связана с дочкой-подростком, которая влюбляется в рыжего человеческого оболтуса. Видимо, в наше время отцовство пострашнее клыков.