История одной фотографии. Ги Бурден: снимок для каталога Charles Jourdan

ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

Это — снимок для обувного каталога Charles Jourdan 1977 года. Объект рекламы (то есть туфли) находится на значительном удалении от зрителя, нет брендинга и дежурной улыбки модели, заставляющей нас покупать то, что расхваливают маркетологи. Зато есть сложно срежиссированный снимок, который пробуждает внутри то ли тревогу, то ли желание. Проще говоря — перед нами концентрированный Ги Бурден.

Эффект Бурдена

В 1964 году сын обувщика Шарля Журдана Ролан попросил Франсину Кресент, редактора аксессуаров французского Vogue, предложить фотографа для съемки рекламы бренда своего отца Charles Jourdan. Франсин предложила Бурдена, и тот в следующие пару десятилетий разработал огромное количество промокампаний бренда, начиная со вполне безобидных рекламных снимков, где обувь была показана крупным планом, а ноги моделей не были отрезаны по колено. Но к концу 1970-х в отношениях фотографа и бренда уже царствовали гламур и сюрреализм.

Ги сам выстраивал антураж для съемки каталога в 1977 году, зарисовав расположение моделей и предметов на площадке. Для Бурдена понятия импровизации и спонтанности не значили примерно ничего, кадр он держал в ежовых рукавицах. Так, была собрана монохромная стена с белыми полками, а на них более пятисот одинаковых обувных коробок. Лестницу прислонили к потолку, на нее модели пришлось взбираться в развевающемся алом платье, а вентилятор дул снизу. Идея снимка — неуклюжая консультантка роняет две коробки на складе. За эффектную работу гравитации отвечал специальный человек — Икаро Косак, который был в тот момент ассистентом Бурдена. Кадр приводился в движение ревом фотографа: «Maintenant!» (с фр. — «Сейчас!»).

“Maintenant!”

И хотя неизвестно, кричал ли он «Стоп, снято!», его фотографии больше смахивают на стоп-кадры, удачно вычлененные из фильма. Так создается эффект незаконченности истории, ведь зрителю недоступна ее развязка. Ощущение напряжения и томительного ожидания заставляют внимательно разглядывать кадр. Здесь (о, чудо!) взгляд доходит до алых босоножек — и вуаля, дело сделано.

Наследник сюрреалистов

1/ «Ретроспектива Ги Бурдена» в Дайхторхаллене в Гамбурге, 2013
2/ Ман Рэй, Elizabeth Arden Electrotherapy Facial Mask, 1932

Хотя в эпоху расцвета сюрреализма Бурден ходил пешком под стол (фотограф родился в 1928 году, спустя четыре года после выхода «Манифеста» Андре Бретона), его можно назвать законным наследником течения. Его художественный язык во многом сформировался под влиянием мастодонта сюрреалистической фотографии Ман Рэя. Став в 1951 году (с седьмой попытки!) протеже мэтра, Бурден будет впитывать не только его методы работы, но и философию художественного течения в целом. Например, возьмет на вооружение перфекционизм в композиции, а также сосредоточенность на отдельных деталях — будь то руки, острые каблуки или поблескивающие лужи крови. При этом исследовать в своих работах Ги будет противоречия, иллюзорность и сексуальное влечение. Еще один аспект, роднящий фотографа с сюрреалистами, — интерес к бессознательному и концентрация на себе любимом, в то время как модели зачастую оставались анонимными, а то и вовсе редуцировались до пар ног.

1/ Ман Рэй, «Черное и белое», 1926
2/ Ги Бурден, Рекламная кампания парфюма Jean Paul Gaultier, 1999

Дополнительным инструментом для Ги (в отличие от черно-белого Ман Рэя) стали цвета — кроваво-алый, тревожно-зеленый и холодный белый. Оттенки превратятся в его визитные карточки, а любовь к контрастам и выкрученной на максимум экспозиции станет золотым стандартом глянцевых журналов, к слову, единственного медиума, который признавал Бурден.

Искусство провокации

Сейчас такое сложно представить, но раньше реклама не стремилась провоцировать. В 1977-м не было Терри Ричардсона, Юргена Теллера и их сексцентричных кампаний, во Франции президентом еще не стал Франсуа Миттеран, сделавший ставку на развитие креативной сферы, да и постмодернизм еще только зарождался. До этого ролики и изображения выполняли конкретную задачу — показать предмет или услугу в максимально выигрышном свете. Если это видео — много раз повторить название, если фото — вынести логотип на первый план. Бурден же «отошел от принципа, согласно которому коммерческие образы должны быть привлекательными», считает куратор масштабной ретроспективы фотографа — Алистер О'Нилл. Интересно, что у Бурдена не было цели обессмертить свои работы, поместив их в музей. Глянец — родная стихия Ги, он видел в периодической прессе неиссякаемые возможности для творчества. И не важно, что приходилось рекламировать, — лаки для ногтей Revlon или туфли Charles Jourdan.

Ги Бурден

Противоречивый гений

Бурдена, по воспоминаниям коллег, окружала аура загадочности и недоступности. Так, Николь Мейер (она считалась музой фотографа в 1970-е) писала, что «редко чувствовала, что действительно знает его». Что, впрочем, не помешало Бурдену, по словам Мейер, «раскрасить [ее] юность красотой и фантазией, наполнив ее богатством знания и эмоциями». Увы, такие впечатления от работы с классиком остались не у всех — фотографа, ради красоты кадра готового красить прилив ультрамариновой краской или облить моделей клеем и осыпать стразами, часто обвиняли в жестокости, романтизации насилия и сексуализации. Масла в огонь подливали и трагические истории из личной жизни фотографа: одна из его жен, Соланж Гезе, погибла от передозировки, а герлфренд Сибилл Даллмер покончила жизнь самоубийством.

Источниками вдохновения сам Ги тоже считал творцов довольно противоречивых: от Бальтюса, Бэкона и Эдварда Вестона (певцов темной природы эротического) до Альфреда Хичкока и Гоголя. Исследователь творчества Бурдена Шелли Вертим считала, что метод фотографа отвечал своему времени, имея в виду консюмеризм, сексуальную революцию и приход насилия в массовую культуру.

Ассистент фотографа Шон Брандт, выпустивший в 2011 году о мастере документальный фильм, отвергал претензии к Бурдену, подчеркивая, что «Ги подталкивал своих моделей к определенному краю только для того, чтобы воплотить все, что он задумал». Или как сказала экс директор моды американского Vogue Грейс Коддингтон, «он жил, чтобы сделать невозможное возможным».