ТЕКСТ:
МАРИЯ БЕССМЕРТНАЯ

ФОТО:
САША ГОНОХИНА

ПРОДЮСЕР:
ВИКА СЛАЩУК

В пространстве Peak Souvenir в Столешниковом в субботу открывается выставка «Лес пристрастий» — показывают часть коллекции современного искусства журналистки, коллекционера и соосновательницы телеграм-канала «Антиглянец» Татьяны Столяр, известной там под ником #культурная Столяр. Выставка не совсем обычная: на протяжении девяти месяцев Столяр, находясь в сложном жизненном периоде, заказывала знакомым и не очень художникам работы на тему зависимости. И вот при поддержке куратора Валентина Дьяконова показывает, что получилось. The Blueprint поговорил с ней накануне открытия и выяснил, как коллекционирование становится терапией.

Как ты стала #культурной Столяр? Ты вообще себя ощущаешь культурным человеком? Ты, как мы знаем, и в табло можешь зарядить.

Ну, смотря что понимать под словом «культурный». Я вот не люблю классическое искусство, например. Я некультурная? Я бы так сказала — «она чуть-чуть шарит».

Не кокетничай. 

Ну что. Изначально вообще ничего не предвещало. Я из обычной семьи вообще-то. В Пушкинском и Третьяковке до взрослого возраста, я, считай, и не была. Мама с папой работали, но не до музеев было. Я их сама теперь вожу туда. В общем, да, частью моего детства художественные музеи не были. До старшей школы. Это, напоминаю, Алтуфьево. В общем, в старших классах у меня появилась подруга, которая дала мне книжку про Энди Уорхола. И понеслась.

Которого ты не любишь теперь, кстати!  

Да, а тогда это меня впечатлило. В полной мере современное искусство пришло в мою жизнь, когда я стала работать в СМИ и надо было про него писать. Я начинала в Wonderzine, потом в Port. Я попала на выставку Марины Абрамович и Луизы Буржуа в «Гараже» и обалдела. Я впервые увидела, как современное искусство может быть живым что ли. Тут еще отдельно надо отметить Cosmoscow — многое я видела впервые именно там. Но параллельно с этим я всегда ходила на выпускные выставки художественных школ. Возможно, тогда я как раз и стала в душе коллекционером. Вот этот кайф — найти что-то классное, что еще не висит в музее.

Малышки 18:22, «Красавица-чудовище» из серии «Принцесса предпочла обратиться»

А какую работу ты первой купила? 

На Cosmoscow, кстати. Данини, «Не выходи из комнаты», хотя Бродского не люблю. Это вообще смешная история, я выпила четыре бокала шампанского, и мне как раз пришла зарплата — как сейчас помню — сто тысяч она и стоила. Сейчас Данини за такие деньги не купишь. Потом случилась пандемия и та самая группа «Шар и Крест». Там Антон Белов покупал все, как безумный. А я думаю: «Что я, хуже что ли?» Я вообще очень азартная, диагноз «лудомания» у меня не стоит, но точно есть.

А как ты вообще определяешь фигуру коллекционера? Какими качествами он обладает? Что это вообще за люди?

Слушай, ну я не могу за всех говорить. Есть люди, которые тебе, отвечая на этот вопрос, начнут рассказывать про инвестиционные стоимости. Я не из таких. Мне, конечно, повезло — мои художники дорожают, но, честно, я за этим не слежу. Мне важен эмоциональный опыт. Самый кайф, мне кажется, коллекционер как я получает от обладания идеей. Вот она родилась у художника, а вот она теперь у тебя живет. И ты ее можешь интерпретировать как угодно. Поэтому мне, кстати, нравятся художники вроде Артема Филатова того же (он будет на выставке), у которых нет какой-то четкой генеральной линии.

Как вообще придумывалась эта выставка? Она ведь не совсем традиционная. Ты, по сути, такой патрон. 

Ключевую роль сыграло знакомство с моим психологом — в то время, как я находилась в эпицентре созависимых отношений. Я понимала, что занимаюсь, что называется, херней и нахожусь в деструктивной фазе, но остановиться не могла. И психолог мне сказал: «Вам надо себя как-то мотивировать на выход из этой зависимости. Вот что вы любите?». Я ему ответила: «Люблю современное искусство». Ну он мне и дал наказ: «Давайте, придумывайте, что делать». И я маялась, маялась, а потом встретилась со своей подругой Машей Комаровой, которая выступает как соавтор идеи на выставке. И она мне, как дипломированный психолог, сказала — надо себя вознаграждать за хорошее поведение — заказывать работы. Они же будут и вознаграждением, и назиданием — потому что посвящены зависимостям. Кого-то из художников, с которыми я работала, я знала, про кого-то спрашивала у друзей, кого-то сама находила — вот группа «Малышки», я была на них подписана в соцсетях, а потом увидела в «Гараже» и поняла, что надо им писать.

А как художники реагировали на это?

Всем было в кайф (с одной художницей только не сложилось, но не будем про нее говорить). Оно и понятно — это было настоящее приключение и очень странный процесс сотворчества. Я ведь не знала, что они будут делать. Мы обсуждали тему, а эскизов я не видела. Только Ваня Горшков прислал, потому что работа большая была. Отдельная авантюра — как я работы получала. Те же «Малышки» отправляли ее мне из Томска и говорят: «Главное, не порежься». И я думаю, что ж там такое. С Аполлинарией Броше я лично встречалась: она пришла на встречу с керамическим топором в подарок. А я думаю, господи, а если мне работа вообще не понравится, что делать. А она радостная сидит! Но в основном по зуму, конечно, разговаривала — было страшно поначалу — история-то личная.

Саша Mademuaselle, «Изящный досуг»

А почему ты сама не стала куратором?  

У меня нет таких полномочий. Ну кто я? Я журналист. Погон кураторских у меня нет. Мне было важно, чтобы был профессиональный взгляд со стороны — безумие это вообще или нет. Для меня важна была дистанция. И вот Валентин Дьяконов, куратор «Гаража», помог — он вообще сразу загорелся этой идей, и ему понравился набор художников. Капитально мы засели за выставку в сентябре — когда у меня наконец произошло расставание. И для меня жизненно важно было сделать эту выставку — чтобы поставить точку в этой истории.

Идея о выставке была с самого начала? 

На самом деле да. У меня никогда не было идеи сделать выставку просто с моей коллекцией — это неинтересно. А тут такая тема. Но очень страшно было, не буду скрывать. Именно из-за темы. Но тут надо сказать, что она многим участникам затеи близка — и художникам, и людям в галерее Sample, которые мне помогали. У всех же свои зависимости. Если говорить о том, что общего у этих художников, то мне на ум приходит слово «надлом». Все эти художники как-то с этим работают. Вот Павла Маркова меня просто поразила. Она изобразила историю своих непростых десятилетних отношений — в виде могильных плит. У меня девять месяцев, а у нее десять лет. Вот так.

Апполинария Броше, «Я сама себе идол»

Артем Филатов, «Душа всегда видит цветы»

Тебе нравятся какие-то кураторы сейчас?

Мне очень нравится, что делает как куратор Анна Наринская. Выставка в Политехе про печатные машинки, Музей Бродского. Я когда это увидела, поняла, что есть какой-то другой тип сторителлинга, что можно рассказывать истории через выставки. В «Лесе пристрастий» мы то же самое делаем на самом деле.

Павла Маркова, «Мемориал моей любовной зависимости»

Давай поговорим про страх. Ты не только сейчас открываешь выставку, но и только что дописала книгу. Тебе страшно вообще?

Очень страшно. Иногда думаю: «Что я вообще наделала». Я придумала ее четыре года назад, писала полтора года. Вот, избавившись от своих плохих историй, дописала. А придумала я ее, сидя на 90-летии своего дедушки в деревне. Это будут рассказы про современную Русь — столичную и деревенскую — от лица выдуманной героини, которые перемежаются эссе о моей коллекции — такой другой портрет другой Руси. А профайлов этих художников, кстати, нет. Теперь будут.

Ты понимаешь сама, что у тебя и книга о личном, и выставка такая же. Ты абсолютный эксгибиционист.

Да. Мне даже мама говорила: «Как тебе не страшно, такая тема все-таки». Но что я могу поделать? Я могу рассказывать истории только через себя. Не могу по-другому. И мои тексты самые хорошие — это те, которые я писала по собственному опыту. Не по собранным данным, а то, что я видела своими глазами. Как я пишу? Я выкуриваю пачку сигарет, кружу вокруг стола, слушаю музыку и не хочу вообще садиться. Мне надо подключиться. Может быть, это звучит глупо, но я считаю, что это процесс, который не мной управляется. Вот я как Канье! Получаем свыше!

Ульяна Подкорытова, «Vulcanus Activus» (в пер. с латинского — «Действующий вулкан»)

Леха Г., «Могет»

Ты стала понимать лучше своих коллег-художников? 

Конечно. Это определенный тип бесстрашия. Потому что, когда ты пишешь статью или пост в телеграме, ты знаешь, для кого это все написано, ты знаешь, каким языком это писать. А тут абсолютно неизведанная территория. Но многие из них для меня все равно остаются загадкой. У меня же абсолютно романтическое к ним отношение. Художник — это с большой буквы. А они такие... Некоторые очень скромные, не эгоманьяки, вот Артем Филатов — загадка. У него же мозг как у бухгалтера работает, он при мне открывал всякие свои таблицы в экселе и давай: «Вот как у нас галерея работает».

Вот все люди, у которых есть коллекции искусства, говорят, что это их в общем-то портрет. Какой у тебя портрет получился?

Мне такие слова приходят на ум — «детскость», «панк», «Русь». 

Иван Горшков, «Гора»

Ирина Бутковская, «Overcoming»

А выставка будет веселая? 

Нет, выставка, наверное, получилась грустная. Это история о том, что от веселого и задорного бывает и грустно. О том, что зависимость — это когда ты теряешь себя. Звучит как клише, но я знаю это точно. Когда это все закончилось, я почувствовала, что вышла на свет из подземелья. Правда. Но вообще сейчас с этим стало полегче. Ведь как раньше было — большинство людей не понимают, что у них алкогольная зависимость, например. А сейчас эти проблемы стали подсвечиваться. Люблю не могу — это ненормально, три бокала в день — не очень хорошо. Люди стали открыто говорить о своих зависимостях, много информации от специалистов.

А как бы ты хотела, чтобы люди ее посмотрели?

Со слезами на глазах! Шучу! Хотелось бы, чтобы каждый, кто на ней побывал, подумал о своем лесе пристрастий. И может быть, из него выбрался.