Праздник тестостерона и твердой валюты

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В Лондоне завершилась ярмарка Frieze, Анастасия Ландер обошла обе ее части: Frieze Masters и Frieze London — и пришла к выводу, что мир совриска, как и недавние недели моды, озабочен мужской наготой и финансовыми отчетами. И все-таки нашла, где любителю искусства порадовать глаз и отвести душу.

Frieze London, 2025

«Пойдешь на Frieze London — считай члены!» — говорит мне Даша Коноваленко, с которой мы проводим полчаса на Frieze Masters, как заправские жительницы британской столицы — где еще встретиться и обсудить новости, как не на главном арт-событии года. Все отмечают главный тренд недели: куда ни глянь — одни болты! Над Риджентс-парком в этом году и правда веет вирильный дух: мы еще о-го-го, мы им (Art Basel Paris) покажем. Даже текстовый инста-аккаунт artnotnet признал в день VIP preview: LONDON BABY YOU STILL GOT IT.

В этом году я начинаю просмотр именно с Frieze Masters, где показывают искусство, созданное до 2000 года. Там, как всегда, мягкий ковер, в котором утопают и ноги, и звуки, много седовласых старцев с ироничными ухмылками на стендах галерей, торгующих старыми мастерами, приятные молодые представители европейской знати, которых батя поставил рулить семейным бизнесом. Есть и член — этрусская вотивная модель гигантского фаллоса (Италия, V–IV вв. до н.э.) горделиво свешивается прямо в проход со стенда Charles Ede. Эти знаменитые антиквары уже несколько ярмарок кряду срывают аплодисменты столом, на котором показывают крошечные римские стеклянные вазочки и пузырьки, в которых красуются дивной красоты живые цветы. На прошлой неделе они показали уйму довольно доступной античности — от 2 до 10 тысяч фунтов за предмет, — а также отлично заработали на альбоме эскизов французского художника XIX века Александра-Луи Лелуара. Обрамив каждый лист отдельно и разместив плотной салонной развеской, галеристы продавали рисунки по цене от £150 до £10 500 — и они уходили как горячие пирожки.

Этрусская вотивная модель гигантского фаллоса, (с) Charles Ede

Frieze Masters, 2025

Robilant+Voena, Frieze Masters, 2025

Но давайте посерьезнее. Frieze Лондон стартовал неуверенно: ветреные коллекционеры с явным интересом бронируют билеты в Париж на Basel, игнорируя осенний Альбион. В новостях закрытия галерей — одно за другим. Вот, например, безумный сюжет: Альмина Реш, владелица одноименной галереи Almine Rech с представительствами в Брюсселе, Гштааде, Монако, Нью-Йорке, Париже и Шанхае, а также жена внука Пикассо, Бернара Руис-Пикассо, подала на ликвидацию британской части бизнеса, закрыла галерею, потом переоткрыла снова на меньших площадях и работает только по предварительной записи. Сама ярмарка при этом успешно сменила собственника: американский медиаменеджер и владелец ивент-бизнесов Ари Эмануэль выкупил бренд у американского холдинга Endeavor примерно за $200 млн — и все цитировали это как хороший сигнал: Эмануэль ранее был управляющим директором Endeavor и уверенно вложился в досконально знакомый ему бизнес. Однако за месяц до ярмарки сводный календарь мероприятий Frieze, который традиционно вместе ведут несколько ключевых пиар-агентств, был подозрительно скуп на события. Да, Frieze четко оформил параллельную программу прогулок по галерейным кварталам, предлагая выйти за пределы привычных избалованному коллекционеру Дэвис-стрит и Корк-стрит в Мэйфэйре. Тут и Bloomsbury Afternoon (10 октября, галереи в Блумсбери, Фитцровии, Клеркенуэлле), и воскресный East End Day (12 октября, путешествие в Ист-Энд, славящийся молодыми радикальными художниками и презрением правил игры истэблишмента, — всегда испытание для консервативных коллекционеров), и традиционные Thursday Lates, когда большинство мэйфэйрских галерей показывают превью допоздна и льют рекой кто просекко, а кто Ruinart, и финалочка — West End Day в субботу, 18 октября. Однако сгоревший в феврале этого года отель, ресторан и клуб Chiltern Firehouse (владелец — Андре Балаш, которому также принадлежит, например, лос-анджелесский Chateau Marmont) приоткрывали в этом году на четыре тусовочных ночи не ради подающих надежды галеристок, а в ходе недели моды. В легендарном кэмденском клубе KOKO вообще не было традиционной Frieze-вечеринки. Да, столица несколько отыграла позиции прошедшим в субботу благотворительным «розовым балом» в Британском музее (устроители — южноазиатские магнаты: отец и дочь Амбани, председатель Aditya Birla Group Кумар Мангалам Бирла, бангладешский промышленник и коллекционер Раджиб Самдани и Эйеша Бхарти Пасрича, дочь индийского миллиардера Сунила Бхарти Миттала). Но насколько Лондон еще ого-го, конечно, покажет Париж к концу наступившей недели.

Frieze London, 2025

Походив по галерейным превью и сателлитным ярмаркам в среду и четверг, я наслушалась громких стенаний формата: «Frieze London is so shit this year! Impossible to be there, I ran out». Мы с мужем идем в пятницу вечером — слот гарантированно спокойный и, по меркам светской арт-жизни, провальный: весь нетворкинг делается в среду-четверг, а родители с колясками заполняют ярмарку только в выходные. В пять вечера пятницы по павильонам бродят случайные гости, неудачники, не размутившие приглашение на среду-четверг, и те, кто в целом не очень в курсе динамики арт-рынка. Мы с удовольствием примыкаем к этой категории и отлично проводим время.

Что же заметно невооруженным глазом? Очевидно возросшее присутствие галерей из Индии. Глаза арт-мира давно направлены на Южную Азию: Индии прочат то блестящее будущее арт-Клондайка, то крах перегретой и мало чем обеспеченной экономики. Однако галерей из Дели и Мумбая много и на Frieze Masters, и на Frieze London. Например, у Nature Morte стенд собран вокруг пейзажа как социального кода, инфраструктуры и архива памяти; у Vadehra — программное высказывание Sometimes, Ceaselessly, You Run Towards: если по-простому, то женщины-художницы тут представляют свою реакцию на мировые проблемы разных размеров и значимостей. Институциональный маркер недели — керамическая инсталляция Лубны Чоудхари Assembly (2025) у Jhaveri Contemporary, приобретенная в коллекцию галереи Тейт через Frieze Tate Fund. Инсталляция представляет собой полки из дерева сапеле, на которых стоят 73 керамических объекта. Каждый из которых имитирует форму узнаваемых архитектурных элементов, присущих той или иной стране или региону. Для художницы это способ исследовать архитектурные тропы, противопоставить орнаментальную эстетику Востока и Азии модернистской аскезе Запада — и найти свое место на этом перекрестке. Еще одна классная покупка — работа Untitled (Venus Mid Heaven),1920/ 30 Мэдж Гилл, знаменитой художницы-самоучки и медиума, с ее наследием работает The Gallery of Everything, отличная галерея, показывающая художников, которых традиционно обходят институции и рынок.

Рагав Баббар, Sunrise in Maha kumbh, 2025

Джай Чухан, Figure in Interior, 2011

Шилпа Гупта, FATE, 2025

Лубна Чоудхари, Assembly, 2025

Не снижается интерес к керамике: главный стендовый приз Frieze London получила лондонская Modern Art за скупую и трогательную экспозицию керамики Сани Кантаровского. Переверстанный план ярмарки продолжает работать: фронтальные стенды за молодыми, «динозавры» ворочаются в глубине. До мастодонтов типа Gagosian, White Cube и Victoria Miro те, кому надо, и так дойдут. А на переднем крае, к примеру, Ginny on Frederick с инсталляцией Алекса Марго Ардена из списанных манекенов «мужских профессий», стянутых канатом, — проект взял дебютную награду Nicoletta Fiorucci Foundation Prize и ушел в Arts Council Collection.

Мэдж Гилл, «Без названия», 1920-1930

 Саня Кантаровский, из серии Boy with a whole, 2023

Алекс Марго, Accounts, 2025

Что с членами? Читатель, их полно. Все в той же зоне Frieze Focus у галереи Xxijra Hii Глен Падваин пишет гигантские автопортреты, где, он полностью обнаженный, весело тягает гирю, штангу, залит совершенно караваджевским барочным светом. Рецензенты наперебой говорят о критике токсичной маскулинности, а я увидела хорошую живописную технику и солидный причиндал. Много фото Питера Худжара — от которого не оторваться, член там или нет; присутствуют эпигоны Люсьена Фрейда. Чего вообще не ощущается, так это какой-либо повестки. Молчат экологи, утих интерсекциональный феминизм, нет громких дебатов по поводу войн, бушующих совсем под боком. С поддержкой некоммерческих инициатив тоже все хорошо: как едко заметил Уилл Дженнингс, пишущий для Wallpaper* об архитектуре и возглавляющий платформу Hypha Studios, где художников сводят с пустующими коммерческими помещениями: «Растет интерес к некоммерческим инициативам! Пространство, отведенное им на Frieze, увеличилось до целых двух полок!». Ощущение, будто все друг другу сказали: «Ребята, давайте просто нормально позарабатываем денег, хватит, налиберальничались».

(1) Глен Падваин

(2) Питер Худжар

Интересно, что у среднестатистического не коллекционера, который приходит на Frieze (читай: у меня), ярмарка стабильно вызывает желание уйти и не отсвечивать. Оно и понятно: организация пространства, нацеленность на определенную аудиторию, коллабы с правильными спонсорами четко дают понять, для кого этот праздник тестостерона и твердой валюты. На этом фоне особенно выделяется отличная сателлитная ярмарка «1-54», традиционно проходящая в Сомерсет-Хаусе, которую я не устаю рекламировать всем своим друзьям. Основала ее Турия Эль-Глауи, внучка последнего паши Марракеша и дочь известного марокканского художника Хассана Эль-Глауи. Ярмарка проходит в Марракеше, Лондоне, Нью-Йорке и порой в Париже; приглашены туда только те галереи, что представляют африканских художников. 1 континент, 54 страны: «1-54» = «Мама Африка». В кособоких коридорах и комнатках с лепниной особняка герцога Сомерсетского чувствуешь себя уютно, не в пример шатрам Риджентс-парка, а галеристы искренне интересуются твоим вкусом и рады рассказать о своих подопечных. Африканское искусство — самое разное: от какого-то перехватывает дух, какое-то напоминает вернисаж в Измайлове, но на «1-54» я часто ловлю себя на желании что-нибудь купить — и надеюсь продолжить свой путь коллекционера именно там. Изучить все стенды в хитросплетении георгианских коридоров невозможно, но в этом году было явно особенно много галерей и показов из ЮАР, Нигерии (в Tate Modern как раз открылся очередной блокбастер Nigerian Modernism), Лагоса; плюс я, например, познакомилась с приятнейшей галеристкой с Багамских островов.

1-54 Fair

Yan Du Projects

(1) Дуань Цзяньюй, Yúqiáo, 2025

(2) Харит Срикхао, New Life, 2013

Важным сигналом рынку стало и открытие двух гигантских и очень дорогих некоммерческих пространств: YDP в сердце Блумсбери, на Бедфорд-сквер — это в последние годы центр китайского студенчества; и Ibraaz на Мортимер-стрит. YDP расшифровывается как Yan Du Projects, это детище китайской предпринимательницы Ян Ду, оно нацелено на поддержку художников из Азии и азиатской диаспоры. Второе — физическое пространство одноименного медиа для global majority («глобального большинства»), то есть всех, кто на земном шаре не белый. Шестиэтажный особняк на 93 Мортимер-стрит открывался по-восточному — с черным бархатным канатом, преграждающим путь. Учредил проект фонд Kamel Lazaar Foundation и его глава Лина Лазар; на открытии сливкам арабского арт-мира и сочувствующим представили иммерсивную инсталляцию Ибрагима Махамы Parliament of Ghosts про колониальную инфраструктуру, незавершенную модернизацию Ганы и то, как государственные архивы формируют повседневность. Также представлены временная библиотека авторства арт-коллектива The Otolith Group и книжный магазин под кураторством Палестинского фестиваля литературы. Эти открытия, во-первых, недвусмысленно намекают на то, кто заказывает музыку на арт-рынке в целом и в Лондоне в частности, а также делают долгую ставку на британскую столицу как на площадку высокой дивидендности символического капитала. Посмотрим теперь, чем будет крыть Париж.